Королевство слез
Шрифт:
– По-моему, если, конечно же, не изменяет память, у меня есть троюродная тетка моего двоюродного брата, пятого сына маминой шестой сестры, по отцовской линии со стороны его мачехи.
– Ух-ты! Вот это родословная!
– Разве это плохо знать и помнить свою семью? – девушка надула губки.
– Нет-нет, – весело отмахнулась я, – А, как это «по отцовской стороне»? Он, что, на лево ходил…
– Я не знаю, в какую сторону ходил муж маминой шестой сестры. Но это значит, что та троюродная тетка, со стороны отца, моего двоюродного брата, сына мам…
– Все-все!!! – Я повалилась на траву от смеха, – хватит меня мучить своим древом, пожалуйста! Я уже окончательно запуталась и не помню к кому
– К моей…
– Вспомнила, только не начинай сначала! – я все еще лежала на траве и весело болтала ножками в воздухе. Нет, это надо же! И всех помнить! Фрося смотрела на меня с маленькой толикой обиды. Но, потом сама вдруг прыснула от смеха и упала рядом. – Ты лучше скажи, где она живет?
– В Большом Городе! – гордо произнесла девушка.
– А, поточнее? Адрес-то помнишь?
– Адрес? Что это?
– Ну, в смысле, где она живет? Дом? Улица? Этаж? Подъезд? Ах, да… у вас пока этого не построили, ничего, все впереди, лет этак через тысячи полторы. Так вот, ну, там, двор? Ворота? Какой расцветки петух на заборе сидит? Какой породы собака вход охраняет? Насколько нагл тот кот, что ворует сметану в погребе? Хоть, что-нибудь?
– Нет… – я явно завела ее в тупик. – Но я знаю, как пройти, у меня хорошая память. Так значит, от главных ворот через базар на право, после пятой улицы на лево, вдоль большого дома и прямо, пока не уткнемся в ворота главного ткача, затем снова на лево и шестой дом, обнесенный ветхим забором и есть дом моей троюродной тети моего…
– Ладно, понятно, лучше бы карту нарисовала, а как зовут твою тетю?
– Марфа Константиновна.
– Замечательно. Вот это и будем считать точкой опоры. А в какой стороне находится Большой Город?
– Там, – и она неопределенно махнула рукой в глубь леса.
– Только не говори, что и где Город находиться, ты тоже не знаешь?
– Я там была только в раннем младенчестве, но много слышала про него. Найдем.
– Угу, язык до Киева доведет.
– Чей?
– Неважно. Собирайся, не пойдешь же ты к людям в одной сорочке?
– Ой, и то верно, – засмеявшись, Фрося побежала к ручью. Ее коса, черной молнией мелькнула в воздухе, и девчонка скрылась за деревьями.
А, собственно, зачем нам нужна эта тетя? Ну, оставлю у нее Фроську, а сама-то, куда пойду? Что мне делать дальше? Может найти каких-нибудь колдунов, ведьм, ведунов… Есть же тут такие? Они посмотрят на кольцо, на меня, скажут, что-нибудь хорошее, в крайнем случае плохое.
На моем пальце, все так же была повязана тряпочка (бинтиков еще не изобрели). Не хочется привлекать внимание. Я аккуратно размотала повязку, и на солнце ярко засверкал желтый камень. Красивый, ничего не скажешь, но к моему синему бархатному сарафану, он совсем не подходит. Попыталась снова снять, результат нулевой, оно даже не вертится на пальце. Самое интересное, что я не чувствую ни веса, ни каких-либо неудобств, как будто и нет ничего. Меня мучают смутные сомнения, что вся каша заварилась именно из-за него. Почему так кажется? Не знаю, женская интуиция, она меня еще никогда не подводила. Интересно, увижу еще когда-нибудь Ардалиона? Может опять нам поможет встретиться эта Маркатовна? А зачем ему нужно было кольцо… Стоп! Он же говорил, что не с моего мира, что миров великое множество. Значит, я попала в одно из них… Белиберда какая-то получается. Хватит мозги загружать, надо сначала найти троюродную тетю Фроси, а уж потом и о себе подумать можно.
– Я готова, – ее бодренький голосок вывел меня из задумчивости. Хороша. Сарафан на бретельках нежно персикого цвета, почти телесного. Под ним, полупрозрачная рубашка с пышными рукавами и глубоким вырезом. Из-под сарафана видны кончики сапожек, вот только их цвет определить однозначно не могу.
– Что ж, я тоже готова. Можно и в путь.
Интересно, где-нибудь в моем мире остались такие огромные леса, с деревьями, которым не меньше тысячи лет, с тропинками, протоптанными не грибниками, а дикими животными. Может где-то и есть, но я не видела. Наверное, именно так выглядят джунгли. Когда мы еще сидели на полянке, солнышко, пробивающееся сквозь листву, даже немного припекало. Но чем дальше продвигались в глубь леса, становилось прохладнее и темней. Деревья росли чаще, и некоторые ветки норовили закрыть нам путь. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, так как мне, почему-то, стало немного страшновато, я вспомнила старую поговорку. Где-то над нами куковала кукушка.
– Кукушка, кукушка, скажи, сколько жить мне осталось?
В ответ я услышала: "Ку-кук…" и бедная пташка свалилась к нашим ногам пронзенная стрелой. Мурашки пробежали по коже. «Ку-кук», это значит два с половиной года, две с половиной минуты или две целых, пять десятых секунды? Фрося стояла ни жива, ни мертва. Даже несмотря на то, что стало темновато и солнышко все хуже пробивается через густые ветки деревьев, ее лицо приобрело до того бледный оттенок, что, как мне показалось, даже светилось. Она прижала свои тонкие ручки груди и боялась дышать. Глаза были устремлены на бедную птичку. У меня вид не лучше. Внутренний голос подсказывал, что надо срочно бежать, но здравый смысл издевательски спрашивал: "Куда?".
Как ночные призраки, из-за деревьев появились дюжие мужики с дубинками. Они шли, играя обрубком дерева (по-другому это не назвать) как зубочисткой, при этом не очень-то любезно ухмыляясь. Мылись они, наверное, в последний раз лет этак тцать назад, при рождении – находясь еще на порядочном расстоянии, я уже почувствовала аромат помойки. У нас в городе, ходила такая шутка, что когда едешь в метро, то с одной стороны вдыхаешь аромат «Channel», с другой «Hugo», с третьей еще нечто тонкое, с ароматом молодой розы. Но как только в вагон заходит бомж, все пахнут одинаково. Вот так же и сейчас, эта шестерка мужиков, напрочь перебила все лесные ароматы, и я уже начала думать, что сейчас упаду в обморок, но не от страха.
– Чо, красавицы, попались. Мы любим симпатичных девчонок. А вы полюбите нас.
– С чего бы это? Назовите хоть одну причину, по которой я буду валяться у вас в ногах и благодарить Бога за любовь, ниспосланную мне с небес ко всем сразу? – пропищала я. Голос изменился до неузнаваемости. Даже мышка и та пищит громче. Наверное, у меня в голове что-то заклинило, раз я еще в сложившейся ситуации умудрялась дерзить.
– Чаво?
– Ребята, хватит тормозить, – я начинала брать себя в руки. Если Фрося сейчас в стопоре, то обстановку надо спасать самой, – что вам надо от бедных, беззащитный, слабых представительниц прекрасного пола.
– А-а-а, – довольно протянул рыжий волосатый тип с пивным брюшком. Он улыбнулся щербатым ртом, облизнул засохшие губы, от чего меня чуть не вывернуло. – Деньги давай и раздевайся, живей.
– Я ничего не буду делать, пока не переговорю с вашим боссом! – крикнув, только потом сообразила, что босс может быть еще хуже, чем все они вместе взятые.
– Чаво?
– Чаво-чаво, – передразнила я, – подавай мне сюда предводителя вашей преступной группировки. Между прочим, у меня феноменальная зрительная память. Ваши портреты, по моему описанию, составят в органах, и найдут шайку в мгновение ока. Да будет вам известно, что, это статья и пока вы проходите за «мелкое хулиганство». И не надо мне тут «ля-ля», что вы о таком не слышали. Незнание любого закона, не освобождает вас от ответственности!