Королевство
Шрифт:
А здесь? Здесь эти рамки гораздо шире, а возможности раскрыть совершённое тобой злодеяние очень невелики. В связи с этим я стал себе позволять чуть больше, потом ещё чуть больше, а потом ещё чуть больше… Пока не стал тем, кем я стал — скотиной, пекущейся лишь о собственных интересах и нарушающей ради этих интересов множество моральных норм.
Но я больше, чем уверен, что окажись на моём месте другие люди из моего мира — результат не сильно бы отличался. Мы, земляне, в большинстве своём сволочи, не заботящиеся
Хотя, может быть, я заблуждаюсь и лишь сужу других людей по себе? Не знаю.
Но одно я знаю точно: какой бы скотиной я ни был, у меня есть пунктик — я не мог мучить детей и не мог видеть их страдания.
При виде этой девочки, торгующей собой для какого-то мужика, мне стало не по себе.
— Папа! — девочка бросилась к валяющемуся на земле мужику и стала помогать ему подняться.
Обращение этой худышки к пьянчуге меня поразило настолько, что я замер столбом.
— Это твой отец? — шокировано спросил я ребёнка.
— Да, это мой папа. Больше не бейте его, господин, пожалуйста. — сквозь слёзы ответила мне девочка.
Мне стало плохо.
При одном взгляде на мразь, заставляющую заниматься свою малолетнюю дочь проституцией ради того, чтобы выпить, вызывала у меня желание придушить его прямо тут.
— Это твоя дочь? Как ты, тварь, можешь торговать своей собственной дочерью?
— Не твоё дело, ублюдок. Моя дочь. Что хочу, то и делаю!
Слова не соответствовали поведению мужика. Вроде бы он на словах и огрызался, но при этом жался, пытаясь спрятаться за девочкой, дрожа от страха.
— Где вторая девочка? Алиса?
— Не твоё дело. — пробубнило в ответ чмо, продолжая сжиматься за спиной дочери.
— Если прямо сейчас не приведёшь её сюда, то я убью тебя на месте.
На защиту этого червя опять встал ребёнок.
— Не нужно, господин, прошу. Я позову её, она на соседней улице.
Девочка побежала за сестрой.
Мужик было собирался пойти за дочкой, но я поймал его за плечо и, больно дёрнув за ключицу, поставил перед собой на колени.
— Тебя никто не отпускал. Будешь ждать здесь.
Пока мы ждали возвращения девочки, это ничтожество обоссалось и начало распространять вокруг запах аммиака, что заставило Грума окончательно выйти из себя и отойти от нас с Одэлис почти на десять шагов.
Через минуту оборванка вернулась с ещё одной такой же грязной оборванкой, но чуть младше.
Они точно были сёстрами, потому что внешнее сходство было поразительным. Глядя на подошедшую к нам Алису, можно было точно сказать, как два года назад выглядела её старшая сестра.
— Как тебя зовут? — обратился я к несчастному ребёнку, который вновь встал перед отцом
— Элайна.
Вздохнув, я обратился к «образцовому папаше».
— Эй, мразь, за сколько продашь девочек мне?
— А? Чё?
— Ничё. За сколько продашь мне дочерей, спрашиваю? Не на ночь, а насовсем.
— Э? Ну, я…
— Вот ничтожество… — я сунул руку в один из мешочков, висевших у меня на поясе и наугад вытащил несколько монет, бросив их в грязь перед ногами — столько достаточно?
Мужик с горящими глазами бросился собирать высыпанные мной семнадцать серебряных монет, ползая на коленях в грязи.
— Да, богатый господин, конечно, достаточно. Забирайте обеих.
Я посмотрел в глаза Элайне и, аккуратно взяв её за руку, сказал:
— Пойдём со мной. Нечего тебе делать с таким отцом.
— А как же моя мама? — на глазах девочки навернулись слёзы — И остальные сёстры с братиком?
— Так у тебя что, ещё есть сёстры?
— Да, кроме Алисы у меня ещё две сестрёнки и братик. — сквозь слёзы ответил мне ребёнок.
Подняв глаза к небу и тяжело вздохнув, я обратился к храброй девочке:
— Отведи меня к своей маме.
Мы были в гостях у этой семейки уже через десять минут.
Папаша вообще не заморачивался и торговал своими дочерями в нескольких шагах от дома, на ближайшей проходной улице.
Зайдя в дом, я сморщился.
В покосившейся деревянной лачуге воняло и было грязно.
Местный обед варился на костре прямо посреди комнаты — на треноге стоял котелок, в котором бурлило какое-то вонючее варево из костей и картофельных очистков.
На меня испуганным взглядом смотрела плохо выглядящая женщина лет двадцати пяти. Было видно, что раньше она была красавицей, но образ жизни превратил её в замученное убожество.
Элайна и Алиса остановились у меня за спиной, а чмо подбежало к жене и начало ей что-то объяснять, показывая серебро в руках. Я не слушал, но о сути беседы догадаться было несложно.
Мой взгляд был прикован к детям.
На меня смотрели две худышки, которым судя по виду, было примерно семь и пять лет.
Также по хибаре полностью голым бегал трёхлетний мальчишка.
— Я заберу всех.
С этими словами снова запустил руку под плащ и взял монеты из второго висевшего на поясе мешочка.
Я бросил на земляной пол три золотых, а чмо с женой их благосклонно подняли.
— Да, конечно, господин.
Это были слова женщины. Матери пятерых детей…
Мне стало плохо. Грудь сдавило, воздуха перестало хватать, а в мозгах пульсировала злость.
Элайна заплакала и бросилась обнимать мать со словами: «мамочка, любимая, не бросай меня». Но в ответ услышала лишь то, что девочке очень повезло и она не должна отворачиваться от подарка богов.