Королеву играет свита
Шрифт:
Лара гнала эти гнетущие образы, но они овладевали ею вновь и вновь, не давая погрузиться в блаженное забытье освежающего сна.
Только под утро она начала задремывать. Сознание постепенно стало путаться, ей уже снилось что-то красочное и радостное, как вдруг быстрые шаги по коридору заставили девушку испуганно приподняться на постели.
— Кто там? — выкрикнула она в полумрак, прореженный неуверенными солнечными лучами.
— Это я, Лара, — послышался знакомый голос.
На пороге спальни стоял Фернандо.
Но
— Фернандо? Что с тобой? — Лара бросилась к нему. — Ты ранен? — Спросонья она плохо соображала, что происходит. — А где Рауль? Вы вместе приехали?
Фернандо как-то странно замолчал, виновато опустив голову.
Точно огромная холодная лягушка легла на сердце.
— Где Рауль, отвечай! Что с ним?
Покачнувшись на ногах, Фернандо с трудом разлепил запекшиеся темные губы:
— Была перестрелка… Он пытался уговорить рабочих. Те начали стрелять.
Я просил его надеть бронежилет, но он отказался. Сказал, что должен выйти к своему народу с открытым сердцем, чтобы все видели, что он ничего не боится…
— Где он? — прошептала Лара. — Он ранен? Пожалуйста, скажи, что он только ранен!
— Он там… в машине…
— Убит! — вскрикнула Лара, немея от внутренней раздирающей боли.
Фернандо молчал. Но его молчание было красноречивее всяких слов.
Президент Хосе Лоуренсио Рауль де Касабланка был мертв.
Нельсон не отходил от дочери ни на минуту. Он был нежен, заботлив, бессловесно нежен. Он переживал ее горе как свое собственное. Это горе было и его горем, горем гражданина страны, чей вождь был убит.
За эти три дня они сроднились больше, чем за всю предыдущую жизнь.
Президенты самых крупных стран мира, в том числе и России, прислали вдове телеграммы соболезнования. —.Вот уже неделю полицейские войска проводили карательные операции на востоке страны, запихивая в тюрьмы всех, кто не успел сбежать в леса от их безжалостной длани.
К Ларе все время кто-то подходил, что-то спрашивал, требовал подписать какие-то бумаги. Она механически выполняла все, что от нее просили, но потом опять замыкалась в железных объятиях своего горя. Невозможно было свыкнуться с мыслью о том, что муж, ее милый, добрый Рауль, убит, и теперь она вдова.
Фернандо навещал ее каждый день. За последние дни он похудел, стал поджарым и жилистым, как старый опытный лев, между бровей застыла тревожная складка.
Хотя Лара ни в чем его не обвиняла, Фернандо чувствовал себя виноватым в смерти друга. Банальный бронежилет мог спасти его! Если бы он в тот день настоял на том, чтобы Рауль надел бронежилет, — все было бы по-другому. Ведь президент в полной мере не знал, насколько обострены отношения между администрацией «Сосьедад Минерия де Катока» и рабочими. Однажды вечером Лара спросила Фернандо:
— Ты…
— Пока нет, — покачал головой Фернандо. — Мне там нечего делать. Сейчас весь северо-восток охвачен войной. Мятежники протестуют против карательных операций полиции и вновь формируют повстанческие отряды. И кроме того, мне кажется, я больше нужен здесь, в Луанге. Нужен тебе.
— Я… я хочу уехать, — неожиданно произнесла Лара. —Я больше не могу здесь оставаться.
Фернандо чуть заметно изменился в лице.
— И куда ты поедешь?
— Не знаю… В Россию, к матери, или на Украину. Может быть, в Англию, доучиваться…
— Ты не можешь ухать из Нголы, — мягко произнес Фернандо.
— Почему?
— Потому что по закону в случае смерти президента страны власть переходит к его ближайшему родственнику, после чего главу государства утверждает коалиционный совет. Коалиционный совет сегодня утром вынес свое решение…
— Ну и что? — безразлично спросила Лара.
— Он утвердил тебя, — осторожно произнес Фернандо. — По истечении положенного траура должна состояться твоя инаугурация. Ты станешь президентом Нголы.
Лара ошеломленно замерла.
— Но… но я не хочу! — наконец воскликнула она. — Не хочу! Я не хочу жить в стране, где кругом насилие, где властвует смерть и люди молятся лишь одному богу — богу войны.
— Ты не можешь выбирать, — мягко возразил Фернандо. — Выбор сделан, и у тебя теперь нет собственной воли, есть только воля закона.
— Но я не хочу! — взмолилась Лара. — Я обыкновенный человек и не могу…
— Десять миллионов истерзанных войной людей ждут тебя, надеются, что ты сможешь помочь им. Подумай, десять миллионов! Неужели из-за собственного страха и трусости ты откажешь этим людям в праве на мирную жизнь?
— Но я ничего не умею! Я ничего не знаю, не понимаю в государственном управлении!
— Ты должна научиться, — настаивал Фернандо. — Это твой долг!
Лара безмолвно застыла в глубоком кресле. Даже теперь, после смерти Рауля, она не вольна в своих поступках. Она не может бежать отсюда, забыть случившееся, как кошмарный сон.
— Я любила Рауля, — с неожиданным удивлением произнесла она после долгой паузы. — Оказывается, я любила его…
— Никогда не сомневался в этом, — ответил Фернандо и осторожно осведомился:
— Так каким будет твой ответ?
— Ты же сам сказал, что у меня нет выбора, — устало произнесла Лара. — Это мой долг, я обязана его выполнить…
— Я передам, чтобы начинали подготовку к инаугурации, — кивнул Фернандо с видимым облегчением.
Он был счастлив. Стать правой рукой беспомощного и растерянного президента-женщины, то есть, фактически, главой страны, отодвинуть в тень старых дуралеев Душ Картуша и Чен-Чена — такой шанс дается человеку только раз в жизни. И он, Фернандо, ни за что не упустит этот шанс!