Королевы не плачут
Шрифт:
Альбре устремил на своего зятя такой взгляд, как будто ожидал, что тот с минуты на минуту должен превратиться в осла.
– И за кого я только выдал мою единственную сестру!
– удрученно пробормотал он.
Симон густо покраснел и понурился.
– Любого преступника не покидает мысль о наказании, - снизошел до объяснения Филипп.
– Это становится его навязчивой идеей. Поэтому Рикард Иверо и сболтнул о плахе с топором - он прекрасно понимает, какое наказание ждет его в случае изобличения... Гм...
– Тут на лице его изобразилось сомнение.
–
– оживился Эрнан.
– Что там у тебя?
Филипп чуть помешкал, потом вздохнул.
– Ладно, расскажу. Только воздержись от едких комментариев, Гастон, предупреждаю тебя наперед... Вчера, как вы уже знаете от Эрнана, я провел ночь с Маргаритой. Однако пригласила она меня вовсе не затем.
– А зачем?
– Чтобы излить мне свою душу...
– Да ну! И как же она это делала? Хорошо? Пальчики, наверное, оближешь после такого излияния души.
– Прекрати, Гастон!
– рявкнул Эрнан.
– Тебя же по-хорошему просят попридержать свой язык. Еще одно слово, и я надаю тебе по лбу. Продолжай, Филипп.
– Поэтому я не стану пересказывать весь наш разговор, а лишь вкратце сообщу то, что имеет отношение к делу. Итак, первое. Маргарита решила выйти замуж за Тибальда Шампанского...
– Искренне ему сочувствую, - вставил Гастон и тут же получил от Шатофьера обещанный щелчок.
– Однако, - продолжал Филипп, - любит-то она своего кузена Иверо.
– Да что ты говоришь!
– это уже не сдержался Эрнан; пораженный услышанным, он не обратил никакого внимания на щелчок, который не замедлил возвратить ему Гастон.
– Она его любит?
– Ладно, скажем иначе: он ей очень дорог. Но если вы хотите знать мое личное мнение, то после вчерашнего разговора с Маргаритой я убежден, что она в самом деле любит его и страстно желает помириться с ним. Однако он отвергает любые компромиссы; он твердо настаивает на браке, как непременном условии их примирения.
– Ничего не понимаю, - пожал плечами Симон.
– Если она любит виконта Иверо, почему тогда выходит за графа Шампанского?
– Я тоже не понимаю, - признался Филипп.
– Поступки женщин зачастую не поддаются никакому логическому объяснению. И посему я не уверен, что Рикарда Иверо ждет казнь или тюрьма.
– А что, по-твоему, брачное ложе?
– язвительно осведомился Гастон.
– Это не исключено и даже очень может быть. Рикард Иверо не преступник, он сумасшедший. Он просто помешан на Маргарите, и граф Бискайский решил воспользоваться его безумием, чтобы таскать каштаны из огня чужими руками. Вот он и есть настоящий преступник, безжалостный и хладнокровный.
– И ты думаешь, она простит его? Я, конечно, имею в виду виконта Иверо.
– Такой исход дела вполне вероятен. Маргарита женщина парадоксальных решений; узнав обо всем она может без лишних разговоров вцепиться ему в горло, но может и поцепиться ему на шею, до глубины души растроганная столь пылкой и безумной страстью, готовностью скорее убить ее, чем уступить кому-нибудь другому.
– Ты не шутишь?
– Отнюдь. Насколько
– То есть она хотела, чтобы ты уговорил ее выйти за виконта Иверо?
– Угу. Но я не стал этого делать. Напротив, я приложил все усилия к тому, чтобы она не передумала.
– Почему?
– спросил Симон.
– Да потому, детка, что меня не устраивает брак Маргариты с Рикардом Иверо; мне ни к чему укрепление королевской власти в Наварре. И коль скоро на то пошло, мне вообще непонятно, зачем она существует, эта Наварра искусственное образование, слепленное из кастильских и галльских земель.
– Следовательно, - отозвался Эрнан, - ты против примирения принцессы с виконтом Иверо?
– Решительно против.
– А раз так, ты должен согласиться, что ей нельзя ничего рассказывать, прежде чем виконт не будет изобличен публично.
После секундных размышлений Филипп утвердительно кивнул:
– Пожалуй, ты прав.
– Значит, ты позволяешь мне действовать по моему усмотрению?
– Э нет, дружище, хватит самодеятельности. С этого момента командовать парадом буду я. Сейчас ты ляжешь в кроватку, пару часиков поспишь (кстати, можешь остаться у меня), а утром сядешь на своего Байярда и, если не будешь мешкать, к полудню доберешься до Памплоны. Я дам тебе верительное письмо - предъявив его, ты будешь немедленно принят королем... Что качаешь головой? Не согласен? Отказываешься повиноваться своему государю?
– Отказываюсь категорически. Ты снова предлагаешь мне стать доносчиком.
– Но какой же это будет донос?!
– Самый обыкновенный донос. И кроме того, - вкрадчиво добавил Эрнан, - уверен ли ты, что король захочет предавать огласке это дело? А не решит ли он замять некоторые его аспекты?
– То есть как?
– Элементарно. Дон Александр весьма благосклонен к виконту Иверо и мечтает женить его на своей дочери. К тому же отец виконта, дон Клавдий, очень могущественный вельможа, дядя императора по жене, и в кастильской Наварре его почитают гораздо больше, чем самого короля...
– Давай покороче, - резко перебил его Филипп.
– К чему ты клонишь?
– А не получится ли так, что король, выслушав меня, велит арестовать графа Бискайского и троих его помощников, свалит на них всю вину, а Рикарда Иверо представит героем, втершимся к нему в доверие и расстроившим все его преступные замыслы?
Предварительно он, конечно, шепнет Маргарите: "Либо ты, доченька, выходишь за него замуж, либо я твоему милку буйну головушку отрублю," - и если она любит его, как ты утверждаешь, то, безусловно, согласится... Ну, отвечай! Не исключен ли такой исход дела?