Королевы не плачут
Шрифт:
Филипп вздохнул.
– Да ладно уж, бери его с собой. На кой черт он мне сдался?
Гастон невесть почему захихикал, а кошка Марция, убедившись, что Шатофьер не буйствует, выбралась из-под дивана и возвратилась к Симону на колени.
Эрнан бегло оценил позицию на шахматной доске. Филипп играл белыми, но его положение было безнадежным.
– Что-то не видно здесь Бланкиной руки, - заметил он.
– Кстати, а она-то где?
– У лекаря, - ответил Гастон.
– У лекаря?
– всполошился Эрнан.
–
– Да нет, не беспокойся. Просто с утра ее затошнило. Филипп подозревает, что она беременна.
– А?!
– пораженно воскликнул Эрнан.
– У нас будет маленький Филипчик?
– Или Елена, - как-то неуверенно промолвил Филипп.
Эрнан пристально поглядел на него и почесал затылок.
– Чтоб я сдох!
– пробормотал он, мигом спохватился с кресла и опрометью выбежал из комнаты.
Симон поднял голову и недоуменно заморгал.
– Что его припекло?
– Отправился забирать из-под ареста Монтини, - объяснил Гастон. Пока Филипп не передумал.
Щеки Филиппа заалели. Он в смущении потупил глаза.
– А почему он должен передумать?
– спросил Симон, так ничего и не поняв.
Альбре сокрушенно вздохнул и возвел горе очи.
– Однако ты наивен, дружок! Ведь ребенок может оказаться не его, а Монтини.
– Ах, вот оно что!
– протяжно произнес Симон, глядя на удрученного Филиппа с искренним сочувствием, пониманием и в то же время с некоторым злорадством.
– А разве Бланка не знает, чье это дитя?
– Да она сама еще дитя, и если бы не Филипп, ей бы и в голову не пришло заподозрить что-то неладное. Впрочем, Филипп тоже хорош. Вот уже семь недель кряду он каждую ночь спит с ней...
– Ну и что с того? Я с Амелиной...
– Ай, не заливай! Уж ты с Амелиной явно не спал каждую ночь, особенно этим летом. И к твоему сведению. Если ты думаешь, что Амелина знает наверняка, чей у нее ребенок, то глубоко заблуждаешься. Черта с два она знает! Бедная сестренка, она просто разрывалась между любовью и супружеским долгом - сегодня с тобой, завтра с Филиппом. Где уж ей знать-то!
– Прекрати!
– возмущенно воскликнул Симон, краснея от стыда.
– Опять распустил язык! Ну, сколько можно, в самом-то деле?
– Сколько нужно, столько и можно. Мой язык - говорю, что хочу... Ладно, оставим это. Я вот что имел в виду: почти семь недель Филипп каждую ночь проводит у Бланки.
– Ну и что тут такого?
Альбре снова вздохнул и пустился в пространные рассуждения о месячных.
– Так почему же тогда Филипп сам не расспросил Бланку?
– осведомился Симон, выслушав исчерпывающие разъяснения Гастона.
– В общем, это понять не сложно. Он боится, что ребенок может быть от Монтини, и втайне надеется, что в таком случае лекарь научит ее, как надо солгать, чтобы убедить его в обратном.
– Ага!
– сказал Симон.
– Теперь ясно.
Филипп
Некоторое время все трое молчали, думая каждый о своем. Особенно горькими были думы Гастона - но об этом мы расскажем чуть позже и в надлежащем месте.
Наконец, в передней послышались быстрые шаги, затем дверь распахнулась и в гостиную вошла Бланка. Следом за ней, довольно ухмыляясь, шел Эрнан.
– Ну вот, Филипп, - сказал он.
– Встретил по дороге твою Бланку с твоим дитем. Смертоубийство отменяется.
Филипп вскочил с кресла, кинулся к Бланке и обнял ее.
– Это правда?
– Правда, милый, - шепотом ответила она.
– Мэтр объяснил мне, почему я не могла быть беременной до тебя.
Филипп облегченно вздохнул, вспомнив необычайную раздражительность Бланки в последние дни официальных торжеств, и еще крепче прижал ее к себе.
– Маленькая ты моя девочка! Кто бы мог подумать, что ты ТАКАЯ невежда... А ребенок будет?
– Мэтр не решается утверждать наверняка, но думает, что да.
Филипп потерся щекой о шелковистые волосы Бланки. Пушистая Марция, радостно мурлыча, терлась об их ноги.
– Я так счастлив, родная.
– Я тоже счастлива, Филипп, - сказала Бланка.
– Господь благословил нашу любовь.
Филипп поднял к себе ее лицо и заглянул ей в глаза.
– Твоя правда, милочка, - серьезно произнес он.
– Дитя, которое ты носишь под сердцем, для меня знак Божьей милости. Я давно мечтал стать отцом, и вскоре моя мечта исполнится. С тобой, именно с тобой я познаю это счастье. Я так люблю тебя, Бланка, дорогая моя, любимая...
– Не в силах дальше сдерживаться, он приник к ее губам жарким поцелуем.
Между тем Эрнан значительно подмигнул Гастону, тот понимающе кивнул, схватил Симона за руку и все трое покинули покои Филиппа.
– Что случилось, друзья?
– удивленно спросил Бигор уже в коридоре. Такая трогательная сцена, а вы...
– Потому мы и поспешили убраться, что она слишком уж трогательная, сказал Гастон.
– Какой же ты балбес, Симон, право слово! Сейчас Филипп наверняка потащит Бланку в спальню, так что наше присутствие там было бы неуместным. Бланка очень стеснительная девушка, и лучше ее лишний раз не смущать. Правда, Эрнан?
Шатофьер молча кивнул.
– А теперь что мы будем делать?
– поинтересовался Симон.
– Можем нагрянуть к Маргарите, - предложил Альбре.
– Если я не ошибаюсь, через полчаса она будет обедать и, разумеется, пригласит нас составить ей компанию.
– Только без меня, - покачал головой Эрнан.
– Почему?
– Я же сказал, что вскоре уезжаю и в Памплону уже не вернусь. Надо же подготовиться к отъезду, как ты думаешь? Одним словом, дел у меня невпроворот, а времени в обрез.