Короли и Звездочеты
Шрифт:
Саше показалось на секунду, что в миг, когда поток ветра и мусора достиг максимальной скорость, нутро конструкции пошло рябью, миражом, как бывает летом, если смотреть на дорогу из раскаленного жарой асфальта. Но мало ли, что может начудить современная наука.
– Эксперимент завершен, - громко объявил Зиманович, поднимаясь из-за пульта.
Саша подхватил на руки Черно-Белого - у того двуцветная шерсть стояла дыбом, а вид был немного смущенный и, почти невероятно, застенчивый - и вышел полюбопытствовать, чему
– И что этот ваш коллайдер должен был сделать?
– Э-э-э… протянул Кубин.
– Скажу тебе как ученый с потенциалом другому ученому с другим потенциалом: не взорвалось, и то хлеб.
– Я серьезно, - обиделся Саша.
– Ведь интересно же.
– Нам тоже, - согласился Зиманович.
– Мы не издеваемся, Саш, мы думаем. По всем расчетам должно было что-то случиться, но вот то ли случилось… мы сейчас показания с датчиков снимем, прогоним их по Системе, авось, окажется, что что-то получилось.
– А что вы ее на свежем воздухе испытываете?
– не мог остановить поток любопытства Глюнов.
– Разве у вас там, в подвалах, не надежнее?
– Эх ты, - постучал Кубин пальцем себе по лбу, показывая отношение к Сашкиному здравомыслию.
– Голова, два уха. А если рванет, мы как эвакуироваться из-под обломков восьми верхних ярусов будем? А тут, на свежем воздухе, и помирать приятнее.
– Это он шутит, - степенно объяснил Зиманович Саше.
– В подвалах на четверть мощности мы еще неделю назад проверяли, только получилась какая-то ерунда, вот и решили провести еще один тест, на полумаксимуме…
Зиманович обожал такие вот интеллектуальные словечки, вроде «полумаксимума», и с удовольствием вкручивал их в любые мозги, успевай слушать. Саша решил, что пока вопросов хватит, а остальное он узнает потом, когда Кубин накормит полученными данными свою любимую Систему и придет вечером в столовую ужинать и хвастаться.
Со стороны послышался шум мотора, Саша обернулся и увидел подъезжающих «волчат».
Внедорожник с открытым верхом - разумеется, раскрашенный в обожаемый Волковым серый пятнистый камуфляж, остановился. Прытковецкий принялся извлекать себя из-за руля, а Ноздрянин, увидев Сашу, тут же рявкнул, где, его мать, Боулинг? Где, ваших всех, Лукин? если Сашка, пингвин глазастый, вздумал его, Ноздрянина, за идиота держать и не выполнять, что сказано…
Ноздрянин, и так не отличающийся легкостью характера, сегодня был агрессивен на редкость, и Сашка, чего греха таить, порядком струхнул, когда высокий охранник резко шагнул к нему, сжимая кулаки и грозно сводя брови к переносице. Кот, про которого Глюнов забыл, но которого, оказывается, продолжал держать на руках, утробно зарычал и поднял лапу, предупреждая, что…
Раздался шум еще одного мотора.
– Что-то случилось?
– послышался уверенный голос Лукина.
– Евгений Аристархович, - мигом поменял гнев
– Гляньте, что мы нашли…
– И что же?
Лукин поспешил к серому «волчьему» внедорожнику. Сашка, мимоходом заметив, как потешно смотрятся высокий, плечистый Ноздрянин и низенький доктор, не стал сдерживать естественного щенячьего любопытства и побежал следом.
– Смотрите, - сказал Прытковецкий подошедшему доктору и откинул брезент, прикрывавший что-то, лежащее в машине.
Сашка взглянул - и тут же отшатнулся в инстинктивном отвращении.
В машине лежали два молодых, вряд ли старше Сашки, парня - перемазанные черной и бурой кровью, изодранные, скрючившиеся и мертвые. На лицах застыло странное выражение спокойствия и полного внимания, и Глюнов на минуту подумал, что это какой-то розыгрыш, этого быть не может - ведь он же видел этих двух парней, они прибыли с последней группой «охотников на орков», и еще позавчера крутились у забора из колючей проволоки, пытались замазать краской камеру слежения… Нет, это какая-то хитрость, чтобы проникнуть на охраняемый Объект, и сейчас они подскочат, отклеят черные полосы фальшивой крови и скажут… скажут…
– Мммяяя!
– взвыл Кот, в панике вырываясь из рук Глюнова.
– Саша? Саша, - позвал Евгений Аристархович откуда-то издалека.
Глюнов повернулся к доктору. Медленно, будто забыл, как дышать и двигать головой.
– Саша, вы в порядке?
– Что?
– Саша чувствовал себя, как во сне.
– Я должен работать, - ответил Евгений Аристархович.
– По правилам медицинской этики я должен сначала оказать помощь тому, кто в ней нуждается больше. Так вот, я спрашиваю - Саша, вы в порядке?
– Я? Да, наверное, да…
– Отлично, - похвалил Лукин. Деловито накинул брезент на мертвые лица, сел рядом с Прытковецким и велел ехать в клинику.
– А они… - Сашка проглотил горькую слюну.
– Они совсем мертвые?
– Пингвин ты, Глюнов, - ответил Ноздрянин, уже успокоившийся - в присутствии Лукина все старались быть вежливыми и сдержанными, - Чему вас в ваших университетах учат? Мертвые, мертвые… Я ж те сказал: код 19-а.
– Не пингвин, - как будто из другого измерения, услышал Саша свой собственный голос.
– Вы имеете в виду панду - у которой глаза такие же круглые, какими кажутся у меня из-за очков.
– Вот так, Глюнов, вы, интеллигенты, и дуреете от своих опытов, - захихикал Ноздрянин, явно, если использовать терминологию, подслушанную у Евгения Аристарховича, сублимируя пережитое беспокойство в нервический смех. Охранник хлопнул Саша по плечу, очевидно, чтобы подбодрить: - Панды ж толстые, это даже моя дочура четырехлетняя знает, а ты - пингвин. Пингвином и помрешь…