Короли карантина
Шрифт:
— Пей из бутылки, — настаивал я, поймав его взгляд и ухмыльнувшись от отвращения, которое одна мысль об этом вызывала в его точеных чертах. Он сделал движение, чтобы налить водку в свой стакан, но я быстро заговорил, прежде чем он успел: — Или ты слишком труслив, чтобы пить, как большой мальчик?
— Пошел ты. Почему ты не пьешь из стакана? Ты мог бы хотя бы иногда притворяться воспитанным, — прорычал он в ответ.
— По рукам. — Я выхватил стакан у него из рук и налил на дно изрядную порцию «Джека».
Сэйнт заметно вздрогнул, поднося бутылку водки к губам. Даже тот
Я достал из кармана мобильный телефон и сделал снимок, когда он запрокинул голову. Удача была на моей стороне, и молния сверкнула в витражном окне позади него как раз в тот момент, когда я сделал снимок. Его темная кожа все еще была разрисована тем дерьмом, которым мы пугали Татум, и на нем были отпечатки моих и Блейка рук по обе стороны от сердца.
— Черт, — сказал я, глядя на фотографию, впечатленный собственным хозяинством. — Ты действительно выглядишь тут как один из Ночных Стражей.
— Где? — Спросил Блейк, спотыкаясь, когда подошел, чтобы посмотреть на экран, прищурившись.
— Вау, я даже не девушка, но уже мокрый для тебя при виде этого, Сэйнт, — пошутил он, тяжело дыша, как собака.
— Сфотографируй меня! — Потребовал он, разминая мышцы, стоя перед огнем, и я сделал это только для того, чтобы заставить его замолчать. Его глаза были приспущены, а на лице играла дурацкая улыбка, которая действительно испортила бы его репутацию в глазах девушек, если бы они это увидели. Я не мог дождаться, когда отправлю ему сотню экземпляров этих снимков один за другим утром, пока он будет страдать от похмелья.
— Не публикуй это дерьмо, где я потягиваю водку, как деревенщина, — предупредил Сэйнт, указывая на меня, как будто думал, что я публикую это прямиком в социальных сетях, чтобы отметить нас как группу тринадцатилетних девочек, устраивающих пижамную вечеринку.
— Я ничего не выкладываю в Интернет, — напомнил я ему, закатывая глаза. Конечно, у меня был аккаунт, и люди постоянно публиковали мои фотографии и отмечали меня на этом дерьме, но я не вмешивался. Никогда. По сути, он был у меня только для того, чтобы я мог использовать мессенджер для связи с моими так называемыми друзьями, которые жили в Мерквелле, всякий раз, когда приближался вечер боев.
Нет, я никуда не выкладывал это дерьмо, но оно наверняка должно было стать моей новой заставкой. Я быстро сохранил это, фыркая от смеха, когда представил лицо Сэйнта, когда я небрежно оставлю свой телефон там, где он сможет увидеть его завтра на занятиях. Он, блядь, сойдет с ума.
Я отошел, а Сэйнт отправился на поиски другого бокала, проклиная меня, что я украл его, чуть невнятным голосом. Они вдвоем начинали зажигать, но мне было трудно следить за своим кайфом.
Я поставил свой нетронутый стакан «Джека» на обеденный стол и поставил бутылку рядом с ним, отказываясь от своей привычки пить на ночь. Я напивался алкоголем до трех стадий. Кровожадный пьяница. Пьяный тусовщик. Или саморазрушительный пьяница. Прямо сейчас я был на пути к номеру три. И номер три сопровождался жутким похмельем и порцией ненависти к себе. Мне не понравилось, как это прозвучало для моего будущего, поэтому я забил на это дерьмо.
Ветер переменился так, что дождь застучал по витражному стеклу, и я надулся,
Сэйнт остался стоять на ногах, запрокинув голову и рыча в сводчатый потолок, как гребаный зверь. Блейк последовал его примеру, и я присоединился к ним с улыбкой, которая была лишь наполовину натянутой.
— Я — тьма глубокой ночью! — Закричал Сэйнт, прижимая ладонь ко рту.
— Услышь мой рев! — Крикнул я рядом с Блейком. Это была какая-то ерунда, которую мы придумали в детстве, и которая любила всплывать на поверхность всякий раз, когда Сэйнт переключался из состоянии "навеселе" в состояние "в стельку".
Блейк расхохотался, осушив свой бокал, прежде чем опуститься на трон Сэйнта с прикрытыми глазами.
Я придвинулся ближе, пока Сэйнт продолжал подпрыгивать от классического безумия, которое атаковало наши уши, и я не мог не полюбить его еще больше, чем обычно, наблюдая, как он срывается с цепи.
Блейк тоже наблюдал, улыбка медленно сползала с его лица, пока все, что я мог увидеть, была его боль.
— К черту мою жизнь, — пробормотал он, как будто не ожидал, что кто-то услышит, и у меня внутри все сжалось от его слов.
— Давай, чувак, — сказал я ему, протягивая руку, когда он посмотрел на меня с отсутствующим выражением лица. — Пора отоспаться.
Блейк позволил мне поднять его на ноги, уронив стакан на стул, когда он обнял меня за плечи, и я почти потащил его в его комнату в задней части здания. Мы прошли по короткому коридору, где нас ждали две двери.
Я провел Блейка через первую дверь в его комнату и пересек огромное пространство, которое он оформил в голубых тонах. Повсюду были трофеи и фотографии, на которых он выигрывал всякую хрень. На самом деле было немного грустно, потому что никто не видел эту комнату, кроме него и нас. Когда он рос, его отец был немного придирчив к дерьму типа "Победители всегда процветают", и это привило ему пристрастие к соревнованиям.
Я бросил его на кровать, и он засмеялся, глядя на меня.
— Ты собираешься поиздеваться надо мной, Киан? — пошутил он. — Ты не мог бы быть помягче, потому что у меня никогда не было никого такого большого, как ты…
— Во многих отношениях, детка, — ответил я, хватая свое барахло и смеясь над ним.
Блейк усмехнулся, его глаза закрылись, и я направился в ванную комнату, которая соединяла наши спальни. Я видел этого чувака голым больше раз, чем мог сосчитать после того, как случайно забыл запереть обе двери. Дошло до того, что ни один из нас не потрудился запирать их и сейчас, и мы просто отводили глаза.
Я направился в свою комнату и взял спортивную сумку из-за двери. Мое пространство было не таким интересным, чем у Блейка. Оно было довольно пустым, если не считать кучи школьных заданий, которые лежали у меня на столе. На самом деле я не планировал ничего из этого выполнять. Я получал достаточно хорошие оценки, и мне нравилось думать о домашнем задании как о необязательном.
У моей стены тоже стояла гитара ограниченного выпуска, которая могла бы быть интересной, если бы она была моей. Но это было не так. Я позаимствовал ее у какого-то засранца-музыканта, который разозлил меня своим попсовым дерьмом. Чувак плакал, когда я ее забрал. Это дерьмо все равно было забавным.