Короли космоса

Гамильтон Эдмонд Мур

empty-line/>

Тёмные фигуры деловито передвигались между многочисленными сооружениями порта. Брайант наблюдал за ними с лютой и неприкрытой ненавистью. В наши дни такие антисоциальные элементы, как варкониды, могли существовать только в окраинных секторах Пограничья, но какими бы архаичными и невероятными они ни казались обитателям Внутреннего сектора и чрезвычайно отдалённому Галактическому Совету, они были постоянной, ежедневной и до боли реальной угрозой для жителей Пограничья.

Нельзя было назвать варконидов пиратами, потому что они были самобытной расой и культурой, а акты насилия в отношении достояния других народов были частью

их культуры и одной их заповедей их религии.

Их нельзя было назвать военными агрессорами и бросить на борьбу с ними все силы Объединённого флота, потому что они не нападали большими группами и не стремились к завоеваниям.

Они были мастерами внезапного нападения. Какой-то дурак из забытого прошлого научил их строить космические корабли, и они устремились в космос, как молодые орлята в небо. Они прекрасно проводили время, пока наступающая волна цивилизации не начала причинять им неприятности.

Около семидесяти лет назад они столкнулись лицом к лицу с Комитетом Гражданской Обороны Пограничья, действовавшим без официальной санкции, но с большой злостью, и варкониды были изгнаны со своей родной планеты Варкон и из окраинных областей галактики.

Через несколько десятилетий люди совсем забыли о них, и торговля процветала по всему Пограничью. Затем, из нового Варкона, расположенного где-то в Магеллановом Облаке, пришли варкониды, отдохнувшие и окрепшие, чтобы, как счастливые волки, охотиться на людей. Грач Чай был одним из самых известных их капитанов, и Брайант уже сталкивался с ним раньше.

Брайант задался вопросом, о чём думает Фелтри, лёжа здесь с этими микрофильмами, прижатыми к груди. Вместе с Брайантом и покойным Бадом Уоллесом, он провёл месяцы в звёздном архипелаге в поисках нового Варкона. Когда тот был обнаружен, он совершил там посадку и сфотографировал оборонительные сооружения. Нынешний Пограничный Комитет заплатит Фелтри за них очень крупную сумму, и тогда у них будет достаточно информации о варконидах, чтобы преподать им ещё один убедительный урок — возможно, заставить их покинуть Облако и отправиться прямо к Андромеде — если только они когда-нибудь получат плёнки и дополнительную информацию, хранящиеся в потрёпанной голове Фелтри.

Брайант предположил, что он, вероятно, думал о том, что варкониды сделают с ним, если поймают его. И он, вероятно, думал, что они не успокоятся, пока не поймают его. Они не могли себе этого позволить. Только не в том случае, если хотят продолжать жить в Пограничье на широкую ногу и никогда не получать ответных ударов. Только не в том случае, если они хотели продолжать жить, и точка.

Краешек солнца коснулся горизонта. Стало ужасно холодно. Воздух был совершенно сухим. Он, как острый нож, резал нос, горло и лёгкие. У Брайанта от боли текли слёзы и замёрзли на его запылённых щеках.

Поисковые группы варконидов начали возвращаться на свой корабль.

Мучаясь от холода и нетерпения, два человека ждали.

Крейсер взлетел в раскатах грома и сверкании пламени. Он направился на север, к горам.

Два человека с трудом поднялись на ноги и бросились бежать.

Солнце опустилось ещё ниже, и свет померк. Брайант пытался одновременно следить за пилоном, теперь почти неразличимым в красной дымке, и за компасом в своей руке. Он очень устал и очень замёрз. Ему было страшно. Затапливаемая тьмой равнина расстилалась вокруг него, шепча что-то, бесконечная и печальная. Он не думал, что сможет найти в ней какую-то определённую

точку, не имея ни света, ни времени на поиски.

Фелтри больше не задавал вопросов. Казалось, он не хотел слышать ответы.

Моргая, напрягая зрение из-за ветра и сгущающихся сумерек, Брайант в последний раз взглянул на пилон и убрал компас.

— Вход должен быть здесь, — сказал он.

Они смотрели на клубящуюся пыль, на свои ноги, казалось, утопающие в тёмной крови.

Ничего.

— Давай немного разойдёмся, — сказал Брайант. — Ищи. Копай!

Роясь в пыли, они ползали на четвереньках, как две увечные собаки.

Солнце зашло. Последние неясные отблески погасли. Равнина почернела, и звёзды, разрозненные и далёкие, горели в небе, как бриллианты. Наступила ночь.

Замёрзшие руки Брайанта нащупали что-то твёрдое под слоем пыли.

— Вот, — прохрипел он. — Вот оно. Копай.

Они сгребали пыль и яростно бросали её чёрному ветру.

— Хватит, — выдохнул Брайант. — Вот. Они расставили их по кругу, чтобы легче было найти.

Он сильно надавил на торчащий стержень. Чернота зашевелилась.

Послышался звук, слабый и приглушённый.

Появился свет.

Круглый кусок металла поднялся над равниной, пыль сыпалась с его краёв. Порыв тёплого воздуха коснулся лица Брайанта. Он посмотрел на Фелтри, освещённого мягким белым светом, рассмеялся и крепко обнял его за плечи.

— Давай, — сказал он. — Заходи.

Они прошли под металлической секцией. Там был пол, тоже металлический, и толстая центральная колонна с пультом управления на ней.

— Работает как лифт, — сказал Брайант. — Видишь?

Он нажал на маленькую панель управления, и пол мягко опустился в шахту с металлическими стенами. Над ними закрылась секция крыши, отгородив их от суровой ночи. Они оказались в тепле и сиянии, в помещении с голыми стенами и единственной дверью.

Брайант достал из кармана свой талисман и поцеловал его.

— Разве я тебе не говорил? — спросил он и рассмеялся. — Разве не говорил? Видишь, всё в порядке. Мы дома.

Он распахнул дверь.

Глава 3

Почти сразу же какой-то чувствительный центр Брайанта подсказал ему, что что-то не так.

И всё же он ничего не заметил.

Он стоял прямо за дверью, рядом с ним был Фелтри, и это само по себе было странно, потому что раньше он никогда не входил в эту дверь иначе, как в одиночку. Внезапно он возненавидел Фелтри и решил, что в этом-то и проблема. Никому другому здесь делать было нечего. Это было его место, и только его.

Он понимал, что после всех тех трудностей, через которые он прошёл, чтобы привести Фелтри сюда — это предельно нелепая позиция. И идея-то была исключительно его собственной. Но Брайант устал от постоянного переутомления, устал постоянно бояться. Его нервы были на пределе. Его представление о времени, реальности и здравом смысле было крайне неустойчивым. Он злился на Фелтри и ничего не мог с этим поделать.

Момент возвращения должен был принадлежать ему одному.

Он медленно пересёк маленький круглый дворик, вымощенный голубым камнем, и подошёл к белым металлическим воротам, изготовленным из простой решётки. Ворота были открыты. За двадцать один год, минувший с тех пор, как он проходил через них в последний раз, к ним не должна была прикасаться ничья рука. Он попытался вспомнить, оставил ли их открытыми, но не смог.