Короли Молдаванки
Шрифт:
Этот страшный путь, внешне выглядящий привлекательным и ярким в беспроглядной окружающей тьме, манил всех жительниц Молдаванки, едва они выходили из пеленок. И, как бабочки на огонь, они летели на яркий луч этого пути, даже не замечая того момента, когда привлекательный лучик превращался в адский огонь, заставляя сгорать в нем заживо, умирать в совсем молодом возрасте. Редкие же исключения – перешагнувшие 30-летний рубеж женщины были изуродованы хуже, чем ножами на фабрике. Превратившись в опустившихся, вечно пьяных старух, они занимались скупкой краденого, работали прислугой или доживали свой короткий век в какой-нибудь страшной дыре, к сожалению, так и не став предостережением
Конвейер же ночных огней большого города работал с такой скоростью, что вышедших из строя из-за болезни или смерти тут же заменяли сотни новых, вливая в эти адские жернова свежую, еще молодую кровь.
Очень скоро Таня в попытках найти работу столкнулась с неизбежностью пойти по этому пути.
Первое, что пришло ей на ум, были швейные мастерские, в изобилии разбросанные по всему городу и на самой Молдаванке. Соседки в новом дворе просветили Таню, что такое количество мастерских обусловлено тем, что все они принимают краденую одежду у воров, перешивают, а затем отдают в хорошее ателье в центре, чтобы продать подороже. Таню совершенно не смутил этот факт – она уже поняла, что здесь каждый выкручивается, как может. И часто криминальный путь не самый плохой для того, чтобы выжить.
Решив не приближаться к дорогим мастерским центра (все равно ее туда бы не взяли, так как шила она не очень), Таня начала с ближайших от дома – на Запорожской и Сербской. Но в первых же трех мастерских ее сразу отправили к мадам Ривке на Госпитальную. Происходило одинаково странно: на пороге появлялась хозяйка, окидывала Таню с головы до ног недобрым, пронзительным взглядом и, ничуть не интересуясь ее умением шить, отправляла к Ривке на Госпитальную.
В конце концов Таня оказалась там, где лично встретилась с мадам Ривкой – щуплой, изворотливой особой лет пятидесяти с неестественно рыжими волосами. Раскудахтавшись как настоящая наседка (и опять же не спросив про умение Тани шить), мадам Ривка усадила ее в гостиной и предложила лимонад. От лимонада Таня отказалась. Мадам Ривка велела прийти часам к 10 утра да одеться понаряднее. Зачем – Таня не поняла.
Но ровно в 10, надев свою лучшую блузку с желтыми французскими кружевами, Таня уже сидела в гостиной мадам Ривки, где та заметила, что в своей блузке Таня похожа на гимназистку и что ей следует одеваться поярче, например, в красное. О шитье опять-таки не было сказано ни слова.
Таня все поняла около 11 часов, когда возле лавки мадам лихо остановился черный лакированный экипаж с двумя орловскими рысаками, стоящими немалые деньги. Все это Таня определила на глаз, выглянув в окно.
– Ты слышала за Яшку Чалого? – прищурилась мадам Ривка. – Это король Молдаванки. Он держит всю Госпитальную и часть Привоза. Там, внизу, его большой человек. Поедешь с ними за свое счастье. Они отвезут тебя в один дом, и, если ты понравишься, будешь получать очень хорошие деньги. Ты слышала за заведение Лейбмана на Николаевском бульваре? Это не заведение, а шик! Наматывай за уши, пока от шухера не отвалятся! Если все пройдет хорошо, заработаешь за такие деньги, что не раз вспомнишь добрым словом за бедную Ривку с Госпитальной! Разбогатеешь! Зуб даю. Шоб мине пусто было!
– А с чего вы взяли, что я туда поеду?
– Нет, вы только посмотрите за нее! Они мине делает химины куры! А куда еще тебе ехать? Я предлагаю тебе за заведение Лейбмана на Николаевском бульваре! А она нос воротит! Тоже мне, в пальте швицер! Да тебе просто повезло, что им новая девушка нужна!
– Я пришла не для этого, – вспыхнула Таня. – Я искала работу в швейной мастерской, а не в публичном
– Нет, она твердо решила делать мине нервы! – Ривка даже руками выплеснула. – Засохни глазом, шоб уши не завяли! Зачем тогда ты за мине пришла? Разве ты не знаешь, что лучше меня никто не устроит девушку за хороший дом? Разве тебе это не сказали? Вся Молдаванка знает, что я работаю под Яшкой Чалым! А ты сидишь тут и делаешь мине нервы! Шото мине не нравятся за твои намерения, или как? Ты шо тут, круче Яшки Чалого?
– Я устраивалась шить, – стояла на своем Таня.
– Ой, как оно мине! Ты серьезно хочешь исколоть иголкой за эти нежные пальцы? И кому ты тогда будешь нужна? Тогда тебя не возьмет ни один приличный дом! Сгноишь себя в полтиничном заведении для солдатни! Не делай всякие глупости, поезжай за человеком Яшки, я за тебя, дуры, стараюсь! Не морочь мне модебэйцелы!
Таня решительно направилась к выходу. Мадам Ривка остановила ее у порога.
– А ну где стой! Ты девственница, или как?
– Какое ваше дело?
– Если так – совсем другие деньги, таки да! Шо ж ты не за то разговор начала?
Но Таня, не отвечая и больше не оборачиваясь, уже летела вниз по лестнице, слыша за собой жалобные причитания мадам Ривки, которая выла в голос, что бессовестная девка ввела ее в настоящий расход. Таня быстро шла по улице, и ее словно жгли нарядные кружева единственной выходной блузки, в которой она выглядела предательски хорошенькой, так что мужчины оборачивались ей вслед.
Глава 4
Дерибасовская для девушек с Молдаванки. Знакомство с миром «королей». Болезнь бабушки. Гека из банды Корня
С тех пор Таню пытались продать все, кому не лень, на любом месте найденной ею работы. Очень скоро она поняла, что все швейные мастерские и галантерейные лавчонки не только перешивают и продают краденое, но и занимаются совсем другим, главным делом – торговлей живым товаром. А все остальное – просто прикрытие.
В каждом магазине, куда заходила Таня, приказчик вежливо сводил ее с хозяйкой, а уж та с ходу предлагала ей принимать мужчин – иногда прямо в кабинете за лавкой, иногда – в каком-нибудь заведении, в котором у хозяйки лавки были связи, а иногда – даже стоять на улице, рядом с самим магазином.
Никому не приходило в голову, что девушка ее возраста и внешности может хотеть заниматься чем-то другим. На Таню смотрели как на сумасшедшую, втолковывая все выгоды, которые принесет новое положение. Никто даже не догадывался, что и думать о таком она не могла. Намного привлекательнее панели для Тани выглядела веревочная петля – но даже на это она не имела никаких прав, так как оставить бабушку одну не могла.
Иногда предложения торговать собой поступали сразу же, в первые же минуты. Иногда Тане удавалось продержаться дольше – например, неделю, до того момента, как хозяева подступали к ней с этим предложением. Таня отказывалась. Ей платили заработанные гроши или не платили их вообще и выгоняли вон, внятно разъясняя, что считают ее чем-то вроде городской сумасшедшей. И действительно: в районе Молдаванки не было ни одной девушки, которая работала бы на фабрике, в магазине или швейной мастерской. Для девушек ее возраста, даже менее красивых, чем Таня, существовал только один выход – либо заведение, либо улица. Третьего было не дано.