Короли ночи

Говард Роберт Ирвин

Этот сгорбленный от старости и высохший человек имел коричневую пергаментную кожу, густые белые волосы, длинную и пышную бороду. Я никогда еще не видел человека с такими странными чертами лица: широкий и плоский нос, скошенные лоб и подбородок. Его блуждающие глаза находились глубоко под пушистыми бровями.

Я вспомнил истории, которые рассказывали о нем на западной границе. Все говорили, и теперь я убедился сам, что Колдун не был ни пиктом, ни лигурианцем. Он являлся последним представителем древней расы, населявшей эту страну до нашествия пиктов, последним представителем далекого прошлого, сохранившимся в пиктской глуши. Как и лесные пикты, колдун, если не считать набедренной повязки, был совершенно

обнажен. Вместо воинственной раскраски пиктов на его груди красовался узор из продолговатых шрамов.

Колдун вновь что-то приказал пиктам, и те поставили меня на ноги. Затем он не спеша подошел ко мне и внимательно осмотрел. Черные бусинки его, казалось, безразличных глаз едва сверкали в глубине глазниц. Помолчав немного, он повернулся к пиктам и отдал им еще несколько распоряжений. Дикари ушли и вскоре приволокли ствол дерева, который начали тут же обрабатывать топорами. Тем временем два пикта выкопали яму. Сунув неотесанный конец дерева в яму, они засыпали ее землей, плотно утрамбовав ногами и боевыми топорами. Таким образом, возле столба, на котором висел Хакон, появился другой, новый столб. По знаку Колдуна пикты подтащили меня к столбу. Пока два сильных дикаря держали меня за руки, третий кинжалом перерезал мои путы и сорвал с меня одежду, оставив только набедренную повязку. Прижав к столбу, дикари начали привязывать меня длинными кожаными ремнями к сыроватой поверхности дерева.

Я не сопротивлялся, однако напряг мускулы. Пикты, казалось, не заметили этого. Возможно, они подумали, что я решил показать свою гордость. Они крепко привязали меня к столбу, спеленав ремнями, как мумию.

Вожди племен, лорд Валериан и Кварада стояли за спиной Колдуна и спокойно беседовали. Маленький вождь племени Черепахи отделился от них и с усмешкой ненависти и презрения направился ко мне. Не доходя пяти шагов, он внезапно выхватил из-за пояса боевой топор и метнул его прямо мне в голову.

Я уже представил себя мертвецом, однако топор, просвистев в воздухе, глубоко вонзился в дерево над моей головой. Гладкая рукоятка топора касалась моего лба. Вождь племени Черепахи и несколько пиктов разразились торжествующими криками, очевидно, потешаясь тем, что я вздрогнул. Обычно пикты начинали пытку своего пленника, пуская в него стрелы, топоры и ножи. Я знал, что любое проявление страха или испуга пленника вызывало радость и улюлюканье дикарей, поэтому старался не вздрагивать, чтобы не доставлять им слишком большого удовольствия. Однако этот бросок топора вызвал спор у вождей пиктов. Двое из них явно поддерживали вождя Черепахи, но большинство не соглашались с ним. Я разобрал лишь два слова — "сейчас" и "позже". Дикари, видимо, спорили, когда меня убить — сейчас или потом. Я усмехнулся и посмотрел на пикта, который строгал ножом маленький кусочек дерева. Щепка длиной в ладонь, вероятно, предназначалась для того, чтобы воткнуть ее мне в тело и поджечь.

Повернувшись к спорящим я увидел, что Колдун поддерживает тех, кто орал "позже".

— О чем, собственно, идет речь? Они решают, когда нас будут пытать? — спросил я Хакона.

— Да, — подтвердил он. — Вождь племени Черепахи и его сородичи хотят показать всем свою меткость, расчленяя нас, но остальные предлагают подождать до победы над Шохирой. Колдун сказал им, что мы его пленники, и он может сделать с нами все, что пожелает. Он уже решил, когда насладится нашими мучениями.

— Если он собирается устроить нам что-нибудь пострашнее, чем пытки пиктов, — пробормотал я, но не закончил, так как с дрожью вспомнил о танце превращения Змеи.

Закончив спор, колдун и все вожди направились к хижинам, лорд Валериан и Кварада последовали за ними. Только два воина-пикта остались охранять нас.

— Решили отдохнуть перед нападением на Шохиру, — улыбнулся Хакон. — Они

выступят, как я понял из их речей, после полудня. К Шохире подойдут с наступлением темноты.

— Эти лесные собаки боятся нападать днем. Они очень трусливые.

— Нет, здесь что-то другое, — отозвался Хакон, — проклятый Колдун дал им какое-то оружие, на которое дикари возлагают особые надежды.

Он повернулся к одному из невозмутимых охранников.

— Эй, ты, — окликнул Хакон того по аквилонски. — А как насчет вина? Мы не хуже ваших вождей и тоже желаем испить.

Оба пикта непонимающе уставились на него, потом снова повернулись к нам спинами. Хакон повторил уже сказанное на пиктском, и глаза охранников вспыхнули гневом. Один из них, сдерживая ярость, пробормотал нечто вроде "нет", а другой сплюнул на землю и растер плевок мокасином.

— По крайней мере, теперь нам известно, что они совершенно не понимают по аквилонски, — сказал удовлетворенно Хакон, продолжая наш разговор. — Как нам удрать отсюда, не повредив при этом наши драгоценные шкуры?

— Я пока не знаю, — ответил я. — Мне кажется, мы должны подождать: пусть вожди уйдут. Нам не следует говорить слишком много, чтобы не разозлить этих дикарей.

Привязанные к шероховатым, с острыми сучками, деревянным столбам, мучимые жаждой, насекомыми и врезавшимися в тело ремнями, мы провели не особенно приятную половину дня под охраной пиктов. Хакон очень страдал от палящего солнца, которое мне не причиняло никаких мучений. Моя темная кожа спасала меня.

Вожди пиктов отдыхали в прохладе хижин. Со стороны лагеря доносились приглушенные голоса дикарей, готовящих еду, — жарили на костре тушу кабана.

Солнце поднялось высоко над нами, когда из хижины, покрытой болотным тростником, вышел Колдун. Он дунул в свой свисток, сделанный, вероятно, из человеческих костей. В лагере зашевелились: из хижин вышли пикты. Некоторые из них подкреплялись на ходу горячими кусками мяса кабана, осматривали свое оружие. Появился и лорд Валериан.

Колдун созвал всех вождей к себе. Два пикта по приказу Колдуна вытащили из его хижины большой кожаный мешок, крепко завязанный множеством длинных крепких шнуров. В мешке лежало что-то большое, но не очень тяжелое, поскольку пикты несли его без особых усилий. Колдун вновь отдал краткое приказание, и пикты привязали мешок к длинному шесту, который подняли на плечи. Одобрительно кивнув, Колдун махнул рукой, подавая знак выступать в поход. Первыми пошли два пикта с загадочным мешком, за ними последовали все остальные. Когда последние пикты, пройдя болото, скрылись в лесу, Колдун подошел к Хакону и проверил, хорошо ли тот привязан к столбу. Потом он подошел ко мне и сделал то же самое, Мы не отвели своих глаз и достойно выдержали его взгляд. Колдун отвернулся, отошел к своей хижине и опустился на землю, скрестив ноги. Подбросив вверх маленькие кости, он потом попытался прочесть будущее по тому, как они упали на землю. Но ему, по-видимому, что-то не понравилось, и он бросил кости снова. Новое расположение костей вновь огорчило Колдуна, и он, угрюмо оглянувшись, своим ломким старческим голосом затянул песню на языке, которого я не знал и даже никогда не слышал.

Один из наших охранников опустился на землю, прислонившись спиной к стене хижины, и, очевидно, заснул. Другой нетерпеливо потоптался возле него и затем стал упражняться с оружием: подпрыгивать вверх и резко поворачиваться, размахивать боевым топором и кинжалом, имитируя удары, делая выпады и защищаясь. Устав сражаться с невидимым врагом, пикт опустился возле своего товарища и тихо сказал:

— Смотри!

Он указал на Колдуна, все еще сидящего на скрещенных ногах перед своими костями, которых больше не поднимал, чтобы бросить снова. Старик сидел совершенно неподвижно, устремив свой взгляд на болото.