Короли преступного мира
Шрифт:
Мазоня кидалой не был, но слышал о них немало. Доходы их баснословные, потому они и не переводятся. И хотя кидалы бывали разные, Мазоня знал, что наиболее удачливые – это группы из Гардабанского района Грузии, еще некий «армян» – мягкие манеры, великолепная элегантность. Местные кидалы грубоваты и не столь выдающиеся мошенники, но раз на раз не приходится.
После некоторого анализа Мазоня сделал для себя вывод: бачки без смекалки, хотя всегда работали быстро и быстро уходили. Конечно, можно все оставить по-старому и брать с кидал лишь дань, но тогда никто не давал гарантии, что в их среде не появится новый
Думал Мазоня и о том, как поставить все так, чтобы и кидалы были довольны, и касса его была полна. Ясно, что чужаков на этой территории быть не должно – этим, пожалуй, займутся самые верные боевики. Тем не менее нельзя перегибать палку. Пусть уж лучше кое-что останется по-старому, в привычной для кидал атмосфере. А раз так, то его наместником у бачков не может быть ни Федор Скирда, ни Мишка Кошель… Вот здесь-то ему и пригодится Душман! Мазоня был уверен, что служить он будет, как верная собака, – стоит его только немного приблизить.
В тот же день Мазоня перекинулся с Мишкой Кошелем: верно ли думает?
Кошель нахохлился, повел плечами штангиста: к Душману питал он неприязнь: скользкий парень. Ему по душе были более прямодушные, с открытым забралом. Мазоня потому и выбрал для совета Мишку, так как заранее чувствовал его отношение. Уговорить Кошеля было нетрудно, но Мазоня все дело хотел обставить так, будто решение принял именно он, Мишка Кошель.
Разговор шел в машине, и Мазоня, облокотившись грудью на руль «тойоты», хитрил, настраивая Мишку. Всякий чужак, особенно из наших, вызовет конфликт, что совсем ни к чему. А тут вроде их собрат, хотя и «ссучился». Их картель. Мы умываем руки. Убрать же – всегда уберем…
Мишка Кошель притворно вздохнул:
– Пусть им займется Скирда.
– Федор так Федор. Тут твое слово – закон. Но, думаю, и у тебя время найдется, пока все детали не отладим. Нам с Душманом здесь не девок трахать, а только выпить для дела… Почему не выпить, если он нужен? Всегда надо быть выше своих амбиций. Амбиции – глупая штука, Мишель. Чистой воды субъективизм, как я думаю…
Мишка Кошель не знал, что такое «субъективизм», но в этот же четверг «вор в законе» Душман был приглашен на сходняк в ресторан «Русь».
20
– Вот уверен, что женщина не знает, какова цена мужчины, пока не расстанется. – Зыбуля крутил озорными глазами, и чернявый податливый Альберт был с ним согласен. Как-то так уж пошло, что Зыбуля запросто сошелся с Альбертом. Было у них что-то общее, несмотря на разницу в возрасте – Зыбуля был старше и умудреннее в этой жизни. Это была правда, что он имел успех у пожилых женщин, снимал их с ходу, а с одной киноартисткой, годившейся ему в бабушки, жил целый год, пока не пустил ее по миру. Собственно, а куда ему было деваться, когда пришел из колонии – освободить-то освободили (срок отбарабанил тютелька в тютельку), а что толку? Как был зеком, так им и остался – ни жилья, ни прописки. А тут, как манна с неба, такая подвернулась элегантная, что дух захватило, к тому же за первую ночь предложила хорошие «бабки». Думать не стал – сложен крепко, кряжисто, азарт страшный. Целых полгода, а то и больше Зыбуля кочевал по бабьим квартирам – житуха вдоволь: и удовольствие, и продовольствие. Приоделся ненароком: джинсы,
Да и как тут не расцвести, если отбоя не было? Одна бабенка в страсти даже сказанула:
– А ты, Леонид, великий Альфонс! Прибор у тебя ладный, а темперамент похлеще, наверное, чем у Гришки Распутина.
– Что еще за Альфонс? – удивился Зыбуля.
– Поверь мне, бабе, что быть Альфонсом куда лучше, чем бомжем или нищим.
Но пришло время, и Зыбуля пресытился бабьим удовольствием – потянуло на волю. Тогда его и нашел Хозяин.
Зыбуля почему-то сразу, как увидел Альберта, примазался к нему. Мазоня не препятствовал их отношениям, и как-то, оставшись наедине с Зыбулей, горделиво спросил:
– Неплохой пацан у меня растет?
Зыбуля внутренне съежился, помедлил с ответом.
– Что молчишь, аль не нравится? – засмеялся Мазоня.
– Что надо, – твердо выпалил Зыбуля. – Алик, что надо. Это я по-совести.
Мазоня подобрел.
– Вот что скажу. Кругом таких пацанов уйма. К ним надо присматриваться. Ты бывал в «конторах»?
– Сам прошел «контору» – дом родной.
– Вот то-то! – усмехнулся Мазоня. – Сам прошел…
Мазоня еще в тюрьме приглядывался к местам, где, словно муравьиные кучи, росли подростковые преступные группировки. Теперь, оказавшись на Волге, он удивлялся близорукости Хозяина. Если еще вчера шли улица на улицу, стенка на стенку, то сегодня с заклятыми врагами заключались договора, и современная молодежная «коза-ностра» стала заметно отличаться от прежней.
Уголовный мир, «урла», внес свою лепту в подростковое движение. Примитивность и жестокость бандитских «контор» властно соблазняла мальчишек многих волжских городов: был в этом криминальном шествии период романтический. Пацаны шли за «правильной» жизнью. Это была их справедливость, которую не замечали взрослые, и она железно выражалась в единении, кучности, когда вся «куча» своя и когда били чужаков, чтобы знали наших, и когда били фарцовщиков, мажоров и длинноволосых.
На фоне «правильной» жизни и родились авторитетные борцы – «авторы». «Авторы» оказались наиболее подвержены зонной психологии; и когда клали дань на «чушпанов», и когда копили деньги «на тюрьму», и когда собирали друг другу на похороны.
Шли годы, поколения менялись. Пацаны вырастали из широченных и узких штанов, модных в свое время, взрослели и становились обыкновенными людьми. Но были и другие, кто занялся «настоящим делом», пополнив ряды мафии.
А подростковые «конторы» продолжали жить и вербовать в свою систему пацанов.
Мазоня не первым из уголовной элиты, кто раскусил суть этого движения. Они, мазони, еще находясь в тюрьмах, через своих посланцев – будущих «авторов», формировали сознание подростков. Теперь, когда время поменялось и прошлое изжило себя, «конторы» пацанов выбирали с криминальным уклоном. Грабежи, кражи, вымогательства давно уже не носили романтический характер: властвовали деньги… И группировки переходили в новое качество. Взрослый рэкет уголовников дополнялся рэкетом тинейджеров.
Мазоня искал подросткового вожака и нашел его в лице Зыбули. Леонид Зыбин был тот самый человек, который нравился подростку: он сексуален и смел, свой в доску и верен правильной воровской жизни.
Конец ознакомительного фрагмента.