Короли старшей школы

Брэнди Меган

– Куда ты идешь, Рэйвен?

– Утвердить свое положение. Чтобы они знали, что я трахну их мир сильнее, чем они трахали мой, и без колебаний.

Его губы сжимаются, и я знаю, что он хочет поспорить, но он держит рот на замке, как и следует.

– Иди наверх, – говорю я. Ролланд смотрит мне в лицо. – Будь рядом со своими сыновьями, особенно с тем, который на грани срыва, он там и чувствует себя более одиноким, чем когда-либо. Побудь гребаным отцом хоть раз в жизни. Смотри на Кэптена и повторяй про себя все неправильные

решения, которые ты принял. Но сначала мне кое-что нужно от тебя.

– Все, что угодно, – смягчается он.

– Мне нужно связаться с Риверой.

– Джио? – догадывается он, но я не утруждаю себя подтверждением.

Наморщив лоб, он достает случайную карточку из бумажника и ручку из кармана рубашки, быстро записывая номер на обратной стороне.

Я смотрю на номер, затем встречаюсь с ним взглядом.

– Он вернется домой, Рэйвен. Может быть, ему потребуется время, но он это сделает. – В его тоне больше надежды, чем уверенности.

– Почему ты так говоришь?

– Он больше ничего не знает.

– Ты ошибаешься. – Я качаю головой, глядя в сторону. – Он знает боль. – Я заставляю себя снова посмотреть ему в глаза. – И этого достаточно, чтобы удержать кого угодно подальше отсюда.

Я наклоняю голову, бросаю взгляд на стеклянное здание, зная, что на меня смотрят, хотя я их не вижу. Я киваю, а затем отступаю назад, Ролланд хватает свой пиджак с земли и идет к лифту, который в этот момент открывается.

– Ты тоже можешь доверять другим, – говорит он. – Трик, Алек, они хорошие люди. Честные, благородные.

– Доверяй только тем, кто это заслужил, – повторяю я слова Брейшо.

Могу поклясться, его губы дрожат.

– Умная девочка. – С глубоким вдохом он говорит: – Ты ищешь ответы. – Я смотрю на него, когда он входит в лифт. – Начни с нее.

Ролланд смотрит за мое плечо, двери закрываются. И вот я стою, уставившись на свое отражение, но движение позади заставляет меня поднять глаза.

Мои руки опускаются по бокам, когда я медленно поворачиваюсь.

Виктория.

Каждый здесь служит какой-то цели…

Ее карие глаза расширяются.

Нет…

– Рэйвен… – Ее голос эхом разносится вокруг меня, отражаясь от стены, обращаясь в звон в моих ушах.

Я делаю шаг к ней.

Она не съеживается.

– Рэйвен. – Она выставляет руки вперед.

Бас переводит взгляд с меня на нее, его спина выпрямляется.

Он щелкает сигаретой и быстрыми шагами подходит к ней. Схватив ее за руку, он поворачивает ее лицом к себе.

– Что ты сделала? – требовательно спрашивает он.

Я достигаю их в ту же секунду, моя рука вытягивается, чтобы схватить ее за горло, ее голова поворачивается в мою сторону, ее пальцы поднимаются, чтобы схватить меня за запястья. Я сжимаю ей горло, но она не сопротивляется.

Она кивает, сдаваясь, отчего мое дыхание становится прерывистым.

Сражайся со мной.

– Я говорила тебе, ты можешь возненавидеть меня, – выдыхает она, ее горло сжимается под моей ладонью.

Я быстро моргаю, чтобы удержать себя в руках.

Мэддок пропал, Кэптен ранен, моя мать мертва.

Мэддок пропал.

Я разваливаюсь.

Бас отпускает ее, и я подхожу к ней вплотную, сжимая кулак так сильно, как только могу, но с ее губ не срывается ни звука.

– Ты. Черт возьми. Будешь говорить, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, борясь с дрожью, угрожающей охватить каждый сантиметр моего тела.

Она пытается кивнуть, глаза умоляют, но не о том, чтобы я отпустила ее, а чтобы ей поверила.

Я отталкиваю ее, она начинает кашлять, поднимает руку, чтобы потереть покрасневшую кожу, но я не даю ей времени прийти в себя. Снова толкаю ее, она ударяется спиной о припаркованную машину.

– Кэптена подстрелили, – говорю я ей. – Вот почему он здесь, и это благодаря моей собственной гребаной матери. Моя мать, которая посеяла больше семян, чем я успеваю вырастить. У меня нет времени и нет выбора.

Тревога наполняет ее глаза, но она моргает, чтобы прогнать ее.

– Что она тебе сказала?

– Недостаточно, прежде чем перестала дышать.

Она замирает, ее глаза скользят между нашими с Басом лицами.

– Говори.

Мучительный вздох.

– Я не хочу тебе говорить.

– Мне все равно. Говори.

Она смотрит на Баса так, будто хочет, чтобы он ушел, но он только прислоняется спиной к чьему-то фургону, скрестив руки и закинув ногу на ногу.

Покачав головой, она снова переводит взгляд на меня.

– Я была инструментом, – начинает она после минуты молчания. – Моя роль всегда была одной и той же – наивная маленькая девочка со звездами в глазах на одну ночь. Плечо, на которое они могли бы опереться, не привязанное к их мирам, по крайней мере, так они думали. После нескольких рюмок они любили рассказывать мне, какие они храбрые, кого обманули и как легко это сработало.

– Грязное белье.

– В самом мерзком виде, – бормочет она и косится за мое плечо. – Поскольку мы использовали алкоголь, чтобы разговорить их, Меро, так его звали, отказался прикасаться к нему, но после нескольких лет со мной он почувствовал себя комфортно, стал менее осторожным. Он стал периодически выпивать. – Ее глаза снова скользят ко мне. – Мне пришлось вести себя очень хорошо, чтобы получить то, что я искала, но это сработало. Он практически запел, когда я перестала притворяться мертвой в его постели и стала вести себя как девушка, на которую он рассчитывал.