Корона Аквилонии
Шрифт:
Лысый толстяк выглядел красным, потным и несчастным, беспрерывно пил вино и не пьянел, а когда я вошел в устланный роскошными коврами шатер, взглянул сквозь меня невидящими глазами и снова отвернулся.
— Явился, шакал… — ничего не выражающим голосом сказал Дарген, видимо, узнав меня. Мне приходилось бывать на приемах во дворце герцога, иногда Гленнор отсылал меня к Даргену с донесениями Латераны. — Я давно начал подозревать, что в вашем змеином садке что-то нечисто, слишком лебезил Гленнор в последнее время, сладенький весь, приторный, будто патокой вымазан. Признаю: преданного и вернейшего слугу короля барон корчил из себя убедительно, даже канцлера провел, а Редрика
— Тем и живем, ваша светлость, — вежливо сказал я. — Могу я осведомиться…
— Не можешь, — отрезал герцог. — Не желаю с тобой разговаривать, Кертис. Смысла не вижу. Все, что вы хотите знать, вы наверняка знаете. Мне остается только ждать. Завтра повесите? Или после взятия Тарантии?
— Рад, что ваша светлость не питает иллюзий относительно своей дальнейшей судьбы, — я не удержался от ядовитого сарказма. — Однако, успокойтесь, все будет обставлено пристойно, никакой пеньковой веревки и пошлой деревянной перекладины. Церемония будет проведена с уважением к титулу.
— Благодарю, — Дарген даже не шевельнулся. — Ответь на один вопрос: давно вы это задумали?
— Почти две луны.
— Я предупреждал Редрика, что «Скрытая Башня» Латеране в подметки не годится. Он решил было перевести ваших конфидентов под управление «Башни», но опоздал.
— Сам виноват. Собственно, ваша светлость, с этого все и началось. Канцлер покусился на священную корову Гленнора, на Латерану, что и стало последней каплей.
— А твой Гленнор не догадывается, что одна-единственная тайная служба не показывает королю всей картины происходящего в государстве? Что может быть предвзятой? Учтите это на будущее… Троцеро, выходит, жив? Вы нас снова провели известием о смерти пуантенца? Где вы его прячете?
— Герцог уже в Тарантии.
— Примеривается к короне?
— Отнюдь, ваша светлость. Пуантенская династия не претендует на корону. Герцоги Гайарда сменят вашу славное семейство на поприще королевских фаворитов.
— Все шутишь… Гляди, однажды дошутишься. Боги не прощают измен, кому бы ты не изменял, хорошему правителю или дурному. Неужто барон Гленнор сам решил взойти на трон? Это было бы забавно — младший сын захолустного барона вскарабкался на древний престол.
— Гленнор останется в Латеране, — фыркнул я. — Коронуют Конана Канах, легата пуантенского войска.
Вот теперь герцога Даргена проняло всерьез. Аж рот раскрыл, да так широко, что туда запросто влетела бы довольно упитанная ворона.
— К-кого? — заикнулся Дарген. — Этого волосатого дикаря, бывшего десятника? Не может быть! Он даже не дворянин! А канцлером — первого дворцового золотаря?
— Публио Форсеза, — смиренно шепнул я.
Дарген только вздохнул, сказав:
— Либо вы безумцы, либо гении, третьего не дано. Уходи, Кертис. Я хочу остаться один.
О герцоге Даргене можно сказать много плохого, но в одном достоинстве ему не откажешь — умеет проигрывать. Никаких слезных просьб о пощаде, пускай в отдалении уже маячит плаха, избежать которой будет невозможно. Дарген понимает, что жизнь рухнула, знает, что даже если мятежники проиграют, в живых его не оставят, и при этом выказывает эдакий безмятежный фатализм.
— Его светлость не скончается после задушевной беседы с палачом из Латераны? — жизнерадостно оскалился Конан, встретив меня возле шатра Просперо. — Кертис, не обижайся, это я любя… Когда выезжаем в Тарантию?
— Чем скорее, тем лучше, — буркнул я, действительно обидевшись на «палача». Почему я не могу просто поговорить с бывшим могучим противником? — Где Просперо?
— Сейчас подойдет. Отдает последние приказы войску, командовать
Я посмотрел в сторону Восхода, где за туманными равнинами скрывалась наша главная цель — Тарантия. Едем домой. Да, скорее, скорее домой! Под теплое крылышко папочки Гленнора!
Надо заканчивать игру. С сегодняшнего дня мы близки к короне Аквилонии как никогда. Остается протянуть руку и снять ее с головы Нумедидеса.
Глава вторая
Барон Данкварт Гленнор
«На ступенях Трона Льва»
8 день Третьей весенней луны 1288 г.
Тарантия сейчас похожа на некоего исполинского монстра, огромного темного зверя, недовольно ворочающегося в своей берлоге, ограниченной пространством городских укреплений. Столица чувствует — что-то грядет, что-то обязательно случится. Меня всегда поражала способность больших городов неким странным способом «предвидеть» события — неуловимо меняются воздух, звуки, запахи, люди начинают вести себя необычно, нервозность ощущается даже у животных.
В подспудном ожидании этого самого «чего-то» города изменяются так же, как природа перед сильной бурей — наступает напряженное затишье, обитатели леса прячутся по своим норкам, тревожно перекликаются птицы…
Никакой особенной «бури» я, однако, не предвижу — чем тише и незаметнее мы будем действовать, тем лучше. Никаких сражений на улицах Тарантии, никаких пожаров или погромов мы допустить не можем. Благовоспитанные обыватели, привыкшие к безмятежному течению жизни, должны мирно проснуться утром и только от коронных глашатаев узнать, что государь Нумедидес скончался, а Высокое Дворянское Собрание сочло необходимым отдать трон и венец человеку, способному достойно вести Аквилонию к величию и процветанию. Никакого «Дворянского Собрания», разумеется, не будет — вернее, его не будет в том виде, какой предписан старинными уложениями и традициями. Вот еще баловство — созывать владетельных сеньоров со всей страны, ради устроения никому не нужной говорильни! Пока доедут, пока соберутся… Посему оное собрание ограничится обычным Большим Советом Короны, а уж мы сумеем убедить придворных и высших чиновников единодушно поддержать нового короля — недовольных придется мягко пугнуть обнаженными мечами гвардии, которая и будет охранять Совет.
Не только Тарантия застыла в ожидании событий. Его светлость Редрик, канцлер Аквилонии, начал подозревать неладное — число телохранителей канцлера увеличено вдвое, ночует он в своем загородном поместье, а не в замке короны. На днях Редрик предложил Нумедидесу ненадолго покинуть столицу и перебраться в один из укрепленных замков в Шамарском герцогстве, обосновывая это тем, что объявленный Пуантеном Рокод пока не подавлен.
Кстати, о Рокоде. Как мы и задумывали, ловушка в которую мы заманили шамарскую гвардию захлопнулась, да настолько удачно, что никакие известия о разгроме конницы герцога Даргена в столицу не просочились — любых подозрительных всадников, подъезжавших к Тарантии с Заката Латерана перехватывала на подступах к городу, а я тем временем кормил двор сообщениями о том, что королевское войско стоит напротив лагеря мятежников и готовится к решающей битве.