Корона Д

Альтов Генрих Саулович

– Хорошая машина, - сказал я.

– Стареет, - отозвался Уно.
– Приятно на ней работать, но стареет, ничего не поделаешь. Каумет на щупальцах износился, а заменить нечем. Не выпускают каумета.

Нынешние машины не стареют, но привязаться к ним, полюбить их невозможно. Они есть и их нет. Можно любить космические корабли вообще и невозможно любить конкретный корабль; его нет, он возникает только на время работы, а потом его распыляют. Что же любить - стандартную капсулу или программу развертки корабля, заложенную в памяти ЭВМ?.. Стереотехника и ДС-операции постепенно проникают всюду: вещи исчезают - их заменяют динамичные структуры.

Современный погрузчик можно мгновенно превратить в груду фепора, ферромагнитного порошка, а потом сделать из фепора новый погрузчик или любую другую машину. Машина оказывается только временной формой, а к порошку и электромагнитному полю трудно привязаться, их трудно полюбить... Спрут другое дело. Он не меняется, его надо смазывать, мыть, он пахнет маслом, а при работе забавно урчит. Я-то еще понимаю, что к спруту можно привязаться, как, скажем, к восточному пирсу или Гродосу. Но поколение, растущее в экосферах, вряд ли это поймет: в большинстве экосфер запрограммировано даже изменение рельефа...

Спрут осторожно поставил ящик, щупальца опустились, машина отодвинулась от тележки и замерла.

– Посидим немного, - предложил Уно.
– Когда ты приехал?

– Час назад.

– Я ждал тебя завтра.

– Скоростная трасса, и грузоход шел порожняком.

– Вот как... А перегрузки?

– Есть немного. При маневрировании. В капсуле свое гравиполе.

– Все-таки тебе надо отдохнуть.

Я видел: Уно хочет что-то сказать - и не решается, а это на него не похоже. Я говорил с ним сутки назад, перед отлетом с Ганимеда. Что же могло произойти за это время?

– Насчет Юны... ничего нового?

– Нет... Волнуешься? Когда ты проходил практику у Тадеуша, я тоже волновался.

В стекло ударили крупные дождевые капли. Защитный слой стекла отталкивал их, они скатывались вниз, как шарики ртути. Уно прикрыл дверцу.

– Осень... Всю неделю шли дожди. Затопило дорогу к южному маяку.

– Каумет можно достать, - сказал я.
– Сколько угодно. В старых вагонах спидвея силовые элементы аварийной амортизации сделаны из каумета. Амортизацией никогда не пользовались, каумет там целехонький.

– Амортизация?
– переспросил Уно, - Да, конечно, конечно... Толковая мысль, спасибо.

– Я могу съездить в Польдию. Хоть завтра.

– В Польдию? Нет, Илья, съездить надо не в Польдию, а в Кунгур, к Хансу Улли. Завтра же. Он прислал приглашение.

Вот оно что, подумал я. Ханс Улли руководит ЦСП, Центром социального планирования, а если ЦСП заинтересовался нашим экспериментом, значит, назревают большие события.

– До сих пор ЦСП нас не замечал.

– Не совсем. Год назад они попросили материалы, я отправил. Не надейся, что разговор будет на поверхности. Улли не такой человек.

Позицию Улли я примерно представлял. В последнем ежегоднике ЦСП была его статья, там затрагивалась и проблема гиперспециализации. Наша цивилизация, писал Улли, основана на специализации, именно это обеспечило ее быстрое историческое развитие. "Специализация была ключом к решению очень многих проблем, и мы открывали этим ключом дверь за дверью и шли вперед, не заботясь о том, что где-то позади нас двери захлопывались..." Социологи вообще относятся к нам, как к изобретателям вечного двигателя: хорошо бы иметь такой двигатель, но, увы, принципиально невозможно. Специализация - самый древний и самый основной закон общества, а социальные законы ничуть не слабее физических.

– Когда мы выезжаем?

–

Ты поедешь один, Илья.

– Почему?

– С завтрашнего дня ты - руководитель школы. Я буду жить на Алтае, у Лины.

Если бы Уно объявил, что завтра Сизую гору переправят куда-нибудь на Марс, я удивился бы меньше. Невозможно было представить Гродос без Уно и Уно без Гродоса.

– Что случилось?

– Ничего не случилось. Просто так будет лучше.

Я смотрел на Уно и ничего не понимал. Почему будет лучше? Кому будет лучше? Я видел, что Уно, как всегда, спокоен - и это было дико. Как в нелепом сне, когда хочешь проснуться, отчаянно стараешься проснуться - и не можешь.

– Должны быть причины, - упрямо повторял я.
– Должны же быть причины...

– Причины... Мы топчемся на месте, ты сам знаешь. Нужно что-то новое.

– Мы все время ищем новое. Почему нельзя работать вдвоем? Почему вам надо уезжать с Гродоса?

– Ты подумаешь и сам все поймешь.

– Что-нибудь не так? Вы недовольны мной?

Он посмотрел на меня и отрицательно качнул головой:

– Нет, напротив. Я даже собой доволен. Помнишь, были когда-то многоступенчатые ракеты: первая ступень разгоняла ракету, а потом, израсходовав горючее, отделялась, и тогда начинала работать следующая ступень... Я был хорошей ступенью. Разве не так?

– Ладно, - невпопад ответил я.
– Вы уедете на Алтай. Но ведь все равно вы будете думать о нашем деле.

– Буду, - согласился Уно.
– Мысли не отключишь, ты прав. Но дело сейчас не во мне.

Это уже обдумано и бесповоротно решено, подумал я, ничего нельзя изменить, ничего. Я вдруг заметил, как мало огней внизу, в зданиях школьного городка. Не было света в окнах учебных корпусов, не горели огни спортивного комплекса и даже на улицах было темнее, чем обычно. Уедет Уно, потом распадется моя четверка, на Гродосе будет совсем пусто. Может быть, это и есть поражение. Я впервые подумал об этом, впервые услышал это слово: "Поражение" - и ощутил его горечь и тяжесть. В чем мы ошиблись? Почему мы ошиблись?

– Вы могли бы остаться на Гродосе, - сказал я, уже догадываясь, что ответит Уно.

– Нет, Илья. Ты должен рассчитывать только на себя. Тебе предстоит ломать то, что я строил... Или нагромоздил, не знаю уж, что точнее. Так или иначе ломать на этот раз придется не верхушки, а самый фундамент, основы теории.

– Будем ломать вдвоем.

– Вдвоем не получится. Я не вижу - что ломать. Если, создав теорию, не видишь, что в ней можно сломать и перестроить, - пора уходить.

– И я не вижу.

Уно рассмеялся:

– Ага, значит, ты думал об этом!..

Я пробормотал:

– Но это же нормально...

– Нормально, - согласился Уно.
– Теория должна непрерывно обновляться. У тебя это получится, не сомневайся. Ты был занят своей четверкой и полагал, что Уно, как всегда, что-нибудь придумает. Не спорь... Я тоже рассчитывал: вот сделаю это, закончу то, освобожусь и спокойно поищу - что ломать. Раньше удавалось... На этот раз я упустил время, Илья. Раньше я легко возвращался к самому началу, одним взглядом охватывал все сооружение, всю теорию, видел, где нужно ломать и как надо строить. Теперь я вижу только частности. Меня охватывает какой-то идиотский восторг: черт побери, в целом все здорово сделано!.. И мысль работает в одном направлении: это правильно и вот это тоже правильно, вообще все правильно... Прекрасная картина: все правильно, а четверки распадаются.