Корона эльфийской империи
Шрифт:
– Тиларин!
Пора! Огонь! Наконец-то я смогу выпустить его наружу. Весь, без остатка! Я отстранил мастера и шагнул наружу, оказавшись лицом к лицу с заклятьем Неведомого. Зелёное пламя окружило меня со всех сторон. Огненный Шторм! Печать наполнилась силой в долю секунды, ярко засияв передо мной красно-зелёным пламенем. Получите, твари! Я сломал печать. Подул ветер. Поначалу лёгкий, он усиливался с каждой секундой, за несколько ударов сердца став ураганом, центром которого был я. Струи огня вплелись в ураган, превратив парк в отделение ада. Ветер ревел, заглушая крики заживо сгорающих орков. Деревья вспыхивали как спички, за пару мгновений сгорая
Заклятье Неведомого сгорело в красно-зелёном пламени, но сам Неведомый окружил себя щитами и сейчас медленно отходил, стараясь выйти из огненного шторма. Он скинул уже ненужную личину Аркуэнона и сейчас я смог рассмотреть истинное лицо своего врага. Вытянутый лысый череп со жвалами вместо рта, вывернутые коленями назад ноги, чёрные хитиновые чешуйки вместо кожи - вид Неведомого был отвратителен. Но его глаза - вполне человеческие глаза, горели ненавистью. Он пятился назад и его руки так и мелькали, создавая вокруг себя всё новые и новые щиты.
Не уйдёшь! Я усилил натиск, сконцентрировав всю мощь своего заклятия на враге. Магические щиты сгорали один за одним, но Неведомый с ловкостью фокусника ставил вместо сгоревших новые, и казалось, что слабее он не становится. Ярость, истинная ярость дракона охватила меня. Я прыгнул на Неведомого, в одно мгновение разорвал когтями выставленные щиты и наклонив голову, перекусил мерзкую тварь пополам. Нижняя половина тела Неведомого ещё какое-то время постояла, а потом рухнула наземь, заливая всё вокруг остро пахнущей чёрной кровью.
Тьфу, гадость какая! Я сплюнул то, что осталось в пасти от кузнечика-переростка. Мерзость! Драконья ярость отступила, и я смог более-менее соображать. Почему заклинание всё ещё действует? Оно должно было уже ослабнуть! Что-то явно пошло не так, потому что Огненный Шторм набирал силу. Огонь выл, горел сам воздух, и вокруг меня начала закручиваться воронка смерча. Как это остановить? Учитель! Он же погибнет! Я огромными прыжками помчался к усадьбе, вернее к тому, что от неё осталось. Вот они! Живы! Мастер Грумм стоял возле тела Нарви. Воздух вокруг него гудел и искрился от множества щитов окруживших наставника. Фелидаэль прижался к старому гоблину, с ужасом смотря на разверзшуюся вокруг них огненную преисподнюю.
– Мастер, что мне делать? - заорал я, но из пасти вырвался только бешеный рёв. Наставник с явным трудом поднял голову, руки его дрожали а лицо стало серым от невероятного напряжения.
– Тиларин!!! Если ты меня слышишь и понимаешь, кивни!!!
Я кивнул и упал на брюхо перед мастером, чтобы наши головы находились на одном уровне. В своей драконьей ипостаси я был огромен.
– Заклинание вышло из под контроля! Ты должен почувствовать его силу и втянуть в себя! Вспомни Печать Дракона! Втягивай в неё пламя! Или мы трупы!
Я попытался ощутить заклинание. Прикрыв глаза бронированными щитками век, я сосредоточился. Пламя. Оно везде! Как отделить мой огонь дракона от огня Печати? Они же перемешались!
– Тиларин, быстрее!
– мастер держал щиты из последних сил.
Что же делать? Я представил перед собой Печать Дракона и
Я повернулся к мастеру, но внезапно боль резанула меня изнутри. Что такое? Боль становилась всё сильнее, скручивая моё тело в узел. Пентаграмма! Она не выдержала мощи пламени, и сейчас раскололась, выпустив внутрь меня всю накопленную энергию. Как же больно! Тело начало обратную трансформацию, истаивая подобно маслу на раскалённой сковороде. Последнее, что я увидел перед тем, как сознание покинуло моё тело, были огромные, испуганные глаза Фелидаеля.
Глава 31.
– Мне плохо...
– Ситана, завернутая в одеяло, отпила горячего травяного настоя из кружки, поднесённой Глимом, и скривилась от горечи.
– Ницево, плойдёт, - рыжий гном был деловит и собран.
– Давай узе, собилайся, тебя одну только здём. И не кливись мне тут, этот настой - луцсее следство от похмелья.
Ситана, поморщившись от головной боли, отхлебнула из кружки и посмотрела по сторонам. Гномы вокруг действительно уже собирались, упаковывая последние пожитки в плотные походные тюки.
– Что за спешка такая? Солнце ведь ещё даже не взошло?
– Тот зеленомолдый, котолого ты лукояткой кинзала по боске тюкнула, помнись?
Ситана кивнула.
– Так вот, мы ему немного пятки угольями поплизигали, он и запел, как пятнистая жаба.
– Вы его что, пытали? Как вы могли?
– Ситана возмущённо вскочила на ноги.
– А как ты хотела?
– нахмурился Глим.
– Это война, а не тулнил мецьников. Плосто так он говолить не хотел, вот и плислось... Ты думаесь цто, мне самому это нлавится?
– напустился на Ситану маленький гном.
– Это была пеледовая глуппа, лазведка олков. Нам надо слоцьно уходить, инаце мозем наполоться на клупный отляд. Они могут быть совсем близко, - Глим сердито засопел и закинул за спину щит, который до того держал в руках.
– Да-да, я сейчас, я мигом...
– Ситана заметалась вокруг остывшего кострища, лихорадочно сворачивая походное одеяло и запихивая его в походный мешок.
– Где моя глефа?
– Да вот она, - Глим указал гноме на её оружие, прислоненное к стволу дуплистого дерева.
– Ножи твои я вытащил и отмыл. Вот, делжи, - Глим протянул Ситане её метательные ножи.
– Спасибо, рыжий, ты настоящий друг!
– гнома закрепила ножи в креплениях и поправила перевязь. Внезапно Ситана замерла на месте: - Глим!
– громко зашептала гнома, - моя борода! Я ведь не успела тогда её надеть! Все поняли, что я девушка! Что же теперь будет?