Корона из ведьминого дерева. Том 2
Шрифт:
Хватило бы одного гиганта, но эти женщины и представить не могли, как скакали норны вслед за ним, прижимаясь к шеям своих темных лошадей, и их лица казались в ночи погребальными масками, они кричали и смеялись, прорываясь сквозь ряды смертных, превосходящих их числом в десять раз, а потом исчезли в степях, начинавшихся за дорогой, оставив распростертые тела тех, кто не успел убраться с их пути.
«Нет, – решила Мириамель. – Я не пойду на совет с лицом, как у этих демонов».
– Давайте, убирайте все белое, – заявила она. – Пусть я буду загорелой, как обычная крестьянка. И замените черную
Ее дамы, так и не поняв странного настроения королевы, поспешно повиновались.
Мири удивилась, увидев, что муж ждет ее у входа в тронный зал.
– А где остальные? – спросила она. – Почему ты тут стоишь?
– Потому что я хотел войти вместе с женой – моей королевой. – Он улыбнулся, но Мириамель почувствовала, что он, как и она, испытывает тревогу. – Я ходил навестить посла ситхи.
– Она говорила с тобой?
Он покачал головой:
– Телия сделала все, что было в ее силах, и ситхи отдыхает, но она едва может шевелиться. Мне сказали, что она слабеет с каждым днем.
– И мы ничего не можем для нее сделать?
– Я очень надеюсь, что сможем. Нам нужно отправить ее домой, Мири. У них есть целители, которым известно больше, чем Тиамаку или его жене, в особенности когда нужно лечить ситхи.
Теперь пришел черед Мириамель покачать головой.
– Клянусь святой Элизией! Я так надеялась, что у нас будет несколько дней для отдыха, чтобы все спокойно обдумать и обсудить нападение норнов и послание на стреле. Но мне бы следовало знать, что рассчитывать на покой не приходится.
– Да, моя дорогая, такой надежды нет.
Она вздохнула:
– Ты видел нашу внучку?
– Да, но совсем недолго. Клянусь, Лиллия выросла на целую ладонь за то время, что нас не было. Она сразу же отругала меня за то, что я отправляюсь на совет, поэтому я обещал посмотреть, как она ездит на пони, позднее. – Он предложил Мири руку. – Теперь мы можем войти, дорогая? Остальные уже нас ждут.
Большой тронный зал привели в порядок, знамена почистили по случаю возвращения Верховных короля и королевы, но после месяцев, проведенных в путешествии, он показался Мириамель почти незнакомым. Огромное кресло из костей дракона – знаменитый трон Престера Джона – стояло на возвышении в одном из концов зала, освещенное яркими лучами солнца, льющимися из высоких окон, но задняя его часть оставалась в тени нависающего огромного черепа дракона Шуракаи, являвшегося средоточием грандиозной лжи. Король Джон утверждал, что он убил дракона, но на самом деле его поразил предок Саймона Эльстан, Король Рыбак.
По этой, а также по другим причинам Саймон не любил старый трофей, и его даже на некоторое время вынесли из большого зала: в течение года или даже больше огромный трон стоял во дворе под открытым небом, отданный на волю стихий. Но, в отличие от Саймона, народ Эркинланда испытывал к нему совсем другие чувства, и со временем король сдался и позволил вернуть трон на почетное место в зале. Тем не менее ни он, ни его жена никогда на него не садились. Мириамель понимала, трон означал для простых людей, что преемственность
«В любом случае, – напомнила она себе, – нас двое, король и королева, мы правим вместе, пусть часть придворных иногда об этом и забывают. Один трон не подходит для нас».
И на нее вдруг накатила волна благодарности к мужчине, на руку которого она опиралась, кухонному мальчишке, ставшему ее мужем.
«Я пыталась не пускать его в свое сердце, – подумала она. – Святые тому свидетели, как я пыталась! Я не хотела такой жизни для него. Меня растили для выполнения обязанностей, которые никогда не кончаются, – он должен был получить лучшую судьбу. Но благодарение Богу, что он у меня есть!»
Она сжала руку Саймона. Он не мог знать, о чем она думала, но Мириамель ощутила ответное пожатие.
Длинный Пелларинский стол, подарок императора Наббана Пеллариса королю Тестейну, покорителю Эрнистира, который быстро добавил Эркинланд к своим владениям и последние несколько лет жизни использовал Хейхолт в качестве одной из королевских резиденций, стоял у края помоста. Он столетиями находился в замке.
За ним сидело более дюжины членов совета, самое представительное собрание с тех пор, как Мириамель и Саймон начали править Эркинландом и Верховным Протекторатом. Вокруг сновали слуги.
Слева от пустого кресла Саймона сидел граф Эолейр, Мастер Престола, который погрузился в изучение почты и сначала не заметил, что король и королева вошли в зал. Справа расположился Пасеваллес, лорд-канцлер, пришедший с собственной деревянной коробкой с письмами. С другой стороны, рядом с креслом Мириамель, почетное место занимал Осрик, лорд-констебль и герцог Фальшира и Вентмута, а также отец вдовы Джона Джошуа Иделы. Мириамель не особенно нравилась вдова сына, но к самому Осрику, осторожному и разумному землевладельцу, прославившемуся во время Второй войны тритингов еще до рождения дочери, относилась лучше.
По обе стороны от короля и королевы сидели еще несколько их друзей и придворных: Тиамак, сэр Кенрик и его военачальник, сэр Закиель, известные офицеры Эркинланда; его преосвященство, архиепископ Джервис из собора Святого Сутрина, представлявший верховную религиозную власть Эркинланда, обычно благосклонный и изредка полезный человек, отвечавший также за раздачу королевской милостыни. Кроме того, за столом находились лорд Феран, конюший и церемониймейстер; граф Роусон из Гленвика, которого Саймон и Мириамель между собой называли Роусон Неотвратимый.
Граф являлся главой одной из самых могущественных семей Эркинланда – и был среди первых сторонников старого короля Джона, – а потому его приходилось включать даже в самый узкий круг представителей власти, несмотря на то, что он отличался невероятным упрямством и полным отсутствием любознательности. Саймон относился к нему немного лучше – еще одна причина, по которой Мириамель считала, что ее мужу так же повезло с женой, как ей, когда она за него вышла: она оставалась единственной защитой от его неизменной слабости – излишней доброты. Саймон не умел сказать «нет» даже самым неряшливым и ленивым бездельникам.