Корона скифа
Шрифт:
— Почему же? Вы почти всё угадали, кроме больших ценностей. Я никогда не держал, и не буду держать их в руках.
— Что же вы хотите сказать, что ваши карты врут? Тогда заберите их, и верните мне деньги обратно.
— Да нет! Я только хочу сказать, что не мечтаю стать очень богатым. Просто я хотел бы жить достойно.
— Все хотят жить достойно! — сказал Терской-Мончегорский, протягивая ему четвертной казначейский билет, — вот вам задаток! Завтра приходите на работу.
— Я буду здесь рано утром! — обрадовано заговорил Миша, не ожидавший получить такую
— Не надо приходить сюда рано утром. Мы начинаем наши труды после обеда. Это связано с работой телеграфной конторы и прибытием пароходов. После обеда, ясно?
— Да-да-да! — поспешил согласиться Миша.
Очутившись на улице, он как бы увидел мир новыми глазами. Рядом была Томь, вдоль берега было множество причалов, возле них покачивались на волнах паузки с распущенными парусами и без них. Кое-где дымили небольшие пароходы. С десятков барж, грузчики тащили по сходням мешки и ящики, и складывали на берегу.
Неподалеку от Миши, на поляне, лошади ходили по кругу, вращая подобие железной карусели. Толстый трос наматывался на барабан, и тянул из воды связанные в пучок бревна. Внизу рабочие разбирали баграми плоты. Из этих бревен будут построены в городе новые красивые дома, прочные амбары, склады.
Прямо с плотов, на загнанные в воду конные подводы, грузили плитный и ломаный камень, уголь и известь.
На берегу пахло сосновой корой, пенькой, дегтем, рыбой, тиной. Тут шла работа, теперь в эту работу включится и он, Миша Зацкой, конторщик замечательной фирмы.
Маленький усач ему представлялся чуть ли не ангелом небесным. За двадцать пять рублей можно сделать очень многое. Миша купит матушке самые лучшие лекарства, может, она и пойдет на поправку. Себе он сошьет новый костюм, купит приличную шляпу. Он еще встретится с Верочкой, он расскажет ей о своих успехах, она переменится к нему.
30. ЖИЗНЬ АГЕНТОВ
К Амалии фон Гильзен прибыл в гости из Омска дальний родственник Иван Иванович Трущев. Досужие соседи болтали, что это её любовник, а она не спешила их разуверить. В сорок шесть лет она испытывала полное неудовлетворение свой одинокой жизнью.
Вот, не далее, как вчера, остановились в её усадьбе крестьяне из Кисловки, приехавшие продавать на базар короба и корзины, которые кисловцы плетут так искусно, что лучше во всей России никто не сделает. Они же сплели для баронессы дачные столики и стулья. Это диво, во что могут превратиться простые ивовые прутья!
Так вот, приехали эти пейзаны, поселились во флигельке. И к их, хрупавшей у коновязи овес, кобылке, кинулись дворовые псы запрыгали, дрожа от возбуждения, стараясь укусить за ногу.
Хозяева кобылки завопили, однако, собак гнать не смели. Очень уж страховидные псы. Тогда выбежал во двор Иван Иванович, собаки его еще не знали, но он смело схватил одного пса за загривок и перекинул через забор, второго пса угоситл таким пинком, что пес взвыл и убежал.
Иван Иванович баронессе приходился троюродный
Под большим секретом сообщил он кузине, что является чиновником для особых поручений при самом Омском генерал-губернаторе Панове! Поступили жалобы от томичей, и губернатор поручил ему проверить всё тайно, и доложить. Он и ехал-то в Томск, как обычный путешественник, сам за всё платил, на пароходе нарочно плыл третьим классом, набрался вшей.
Амалия Александровна приказала истопить баню. А после того, как Иван Иванович хорошо помылся, одел всё чистое, стали пить чай. И тут Амалия пристала к Ивану Ивановичу с расспросами: кто именно из томичей и что писал?
— Это, дорогая моя, это же совершенно секретные сведения. Я веду расследование и не имею права…
— Миленький мой Иван Иванович! Вы думаете, вот, глупая баба, пристала, скажи ей, разболтает всему свету! Сознайтесь, ведь именно так вы и думаете? Но, Иван Иванович! Половину своего расследования вы можете провести, даже не выходя из этой комнаты! Вам это не приходило в голову? Я же ничем не занята, и я имела возможность наблюдать и анализировать. Я видела всё, что творят этот блестящий красавчик, и этот усатый мужлан полицмейстер.
Я их ненавижу! Поэтому дам вам богатейший материал! Другое дело, почему я их ненавижу. Вы будете смеяться, но я им завидую! Нет, не машите руками, это действительно так! Мне вообще все мужчины, извините, кажутся мерзавцами. Ну, хотя бы потому, что они — мужчины. Это ведь случай, игра природы, что он родился с этим отростком! А сколько высокомерия! В женщине всегда видят рабу, служанку, предмет для наслаждения, а, насладившись, выбрасывают, как использованную салфетку.
— Но, позвольте, есть всё же мужчины, которые любят своих жен, живут честно! — позволил себе прервать страстный монолог баронессы Иван Иванович.
— Живут честно! Это наверняка больные или ущербные мужчины. Но и больные, они всё равно глядят на сторону, уж я-то знаю.
Но ближе к делу. Допили чай? Пожалуйста. Теперь берите бумагу, перо и пишите. Пункт первый — Герман Густавович Лерхе…
Вскоре, по совету Амалии фон Гильзен, Иван Иванович Трущев посетил салон мадам Ронне. Когда он выходил оттуда, во внутреннем кармане его сюртука лежало написанное по-французски письмо. Мадам Ронне обращалась к генерал-губернатору, были в её заявлении такие слова:
"Беглый каторжник Шершпинский, который ныне правит в городе должность полицмейстера, покровительствует многочисленным разбоям и насилиям. Недавно он устроил насилие над девочкой-гимназисткой несовершенных лет, столбовой дворянкой Верой Николаевной Оленевой. Девочку заманил в гостиницу, находящийся в каторжных работах, как фальшивомонетчик, Федор Дьяков, представившийся Зигмундом Голембой. Сего каторжника для этого специально освободили на время из тюремного замка. Говорят, что в тот вечер в гостинице была и некая монтевистка Полина, колдунья, которую Шершпинский использует для организации насилий. Она затуманивает разум несчастных жертв… "