Корона Суперзвезда
Шрифт:
В первых числах апреля мы выписали всех пациентов, полностью освободив 300 коек стационара. Реанимационные пациенты были переведены в больницы, которые продолжали работать в обычном режиме и не были перепрофилированы под инфекцию. Все остальные, в том числе тяжёлые лежачие, были отправлены домой.
Параллельно с выпиской начался ремонт. На каждом этаже четырёхэтажного здания стали делать санпропускники для перехода из чистой зоны в грязную (или наоборот). Каждый санпропускник – это анфилада из двух-трёх помещений, в первом медработник снимает защитный комбинезон, во втором моется, в третьем одевается в обычную одежду (или наоборот,
Для того, чтобы приспособить имеющиеся помещения под санпропускники, потребовалась некоторая перестройка – одни проходы замуровывались, другие пробивались в стенах, ломались одни перегородки и возводились другие.
Также, оборудовались помещения для нового рентген-аппарата и компьютерного томографа, монтировалась кислородная разводка. Каждую палату необходимо было обеспечить подачей кислорода на 2 пациентов (вместо 300 обычных больных больница должна принимать 150 инфекционных).
Сотрудники проходили онлайн-обучение по диагностике и лечению пациентов с COVID-19.
Удивительным образом в этот критический момент удалось преодолеть неизбежные трудности – проволочки с оплатой товаров и услуг, проблемы со строителями. К этим обычным проблемам добавились новые, связанные с коронавирусным психозом: дефицит необходимых материалов и запредельное повышение цен на них. Средства индивидуальной защиты, бактерицидные рециркуляторы, дезинфектанты, пульсоксиметры, бесконтактные термометры – цены на эти и другие необходимые товары выросли в 5–6 и более раз. Цена на обычную одноразовую маску выросла на 1000 %!!!
Маски мы шили сами, например, из марли. Потом больница заказала в ателье по 4 маски на каждого сотрудника.
Ближе к концу апреля главного врача стали одолевать руководители комитета здравоохранения: когда вы откроетесь как инфекционная больница и начнёте принимать пациентов с ковидом? При том, что они инспектировали строительные мероприятия, знали положение дел, но это не мешало им долбить главного звонками: когда?! когда?! когда?! Могли позвонить в любое время дня и ночи, и он терпеливо объяснял: не подвезли ещё из Ижевска кислородные краны, гипсокартон с защитным покрытием для рентгенкабинета в пути – везут из Краснодара, вывозим строительный мусор и отмываем помещения… и прочая и прочая…
В какой-то степени развлечением стала установка большой армейской палатки возле входа в приёмное отделение. На тот случай, если в приёмное отделение поступит больше трёх пациентов одновременно, следующие пациенты будут приниматься в палатке.
Неделю она простояла, потом приехал руководитель облздравотдела со свитой… походили они вокруг да около… и велели перенести её в другое место. Им не понравилось, что у палатки один вход-выход. Её установили таким образом, что вторым выходом невозможно было воспользваться, мало места возле приёмного отделения. А начальникам было нужно (что характерно, только им!), чтобы каталка с пациентом могла закатиться в один вход, а выехать через другой, на противоположном конце.
И рабочим пришлось разбирать палатку, а также деревянный помост, и переносить всё хозяйство в
Далее, их не устроило то, что въезд на территорию больницы всего один. Нужен как минимум ещё один, чтобы карета «скорой помощи» могла заехать с одной стороны, выгрузить пациента, отъехать на специальную площадку для дезинфекции, и выехать с другой, противоположной, стороны.
Главврач невозмутимо на это ответил:
– Хорошо, сделаем. Дайте денег, дайте время, согласуйте проект во всех инстанциях, согласуйте вырубку деревьев с прокуратурой и природо-охранными организациями.
Заместитель руководителя облздрава сказала, что денег нет, времени нет, надо скорее открываться и принимать больных. И они продолжили осмотр. Классика жанра: им не нравилось всё, что им показывали. Вход не на месте – приёмное отделение и главный вход надо поменять местами. И бесполезно доказывать им, что это невозможно сделать за неделю. И, опять же, на это нет денег.
Внутри, при осмотре помещений, в каждом из них, одна из замов говорила одно и то же: «Да у вас тут конь не валялся!», а другой задавал один и тот же вопрос: «А почему в такой большой палате всего две койки? Здесь можно установить в три раза больше. А почему кислородная разводка всего на двух пациентов? Нельзя было заказать краны на шестерых?»
Вообще, это их, высокопоставленных чиновников, конёк, задавать неумные вопросы. И я поражаюсь терпению практикующих врачей. Мне приходилось участвовать в выездных проверках, и меня всегда удивляла бесстрастность, с которой главврачи и начмеды проверяемых больниц отражали наезды комитетских чиновников. И отвечали на «тупые лошадиные предъявы», иначе никак не назовёшь обвинения в духе «докопаться до столба».
Касаемо вопроса про «почему две койки, а не десять» – по-хорошему в инфекционной больнице должна быть одна койка в боксе. И этот бокс должен иметь санузел и один-единственный выход – на улицу. И никоим образом не сообщаться с коридорами и какими-либо другими помещениями больницы. Персонал заходит к пациенту только с улицы, еду и лекарства передают через окошко. Это я не сам придумал, видел такое в одной из городских инфекционных больниц. При таком расположении боксов возможность распространения внутрибольничной инфекции сведена к минимуму.
Единственными помещениями, к которым [почти] не было претензий, оказались санпропускники.
– Вот и чудненько! – резюмировал главврач. – Раз они вам понравились, извольте за них заплатить, всего миллион двести тысяч.
– Это не было предусмотрено сметой, на это денег нет! – парировал заместитель руководителя облздрава.
Главврач опешил:
– То есть… как «не предусмотрено»?
И он напомнил самому руководителю, как тот подстёгивал главврачей перепрофилируемых больниц, мол, делайте всё, что нужно, не стесняйтесь залезать в долг, выполняйте работы, закупайте материалы и оборудование, потом всё поставщикам оплатим, и так далее. Конкретно по поводу санпропускников было дано «добро», на словах было обещано оплатить все работы.