Корона Витовта
Шрифт:
– Остынь, Бьерн, – одернул слугу шляхтич. – Неплохие и немцы солдаты. То, что они не справились с гусарами, вовсе не позор. Пусть литовские гусары и не так хороши, как… кхм… польские, но и они рубаки тоже изрядные, – нехотя признал поляк.
– Точно, сударь! – оживился Самуэль Краус. – И если вам будет угодно, люди говорят, что Теодор и сам вроде как литвин по происхождению. Пацаненком подобрал его в Литве, возвращаясь с похода на Псков, владелец этого трактира, – саксонец кивнул в сторону стойки, где однорукий осторожно гремел посудой, чтобы не заглушить интересовавший его разговор. – Мальчик вырос в военном обозе. Воспитали его солдаты
Шум на лестнице, ведущей на второй этаж трактира, помешал саксонцу продолжить рассказ. Все трое разом туда глянули. По деревянным ступенькам поспешно спускался пожилой мужчина, поправляя на ходу штаны. Следом за мужчиной на лестницу выскочила миловидная полуголая девица с распущенными льняными волосами. Одежды на ней было немного, а та, что была, вызывающе нарушала все эдикты саксонских курфюрстов о правилах ношения одеяния неблагородным сословием. Главным украшением туалета девушки, бесспорно, были белоснежные панталоны, расшитые шелком, которые не посмела бы надеть ни одна приличная горожанка. Такого же цвета чулок обтягивал изящную правую ножку девицы. Левая нога была голой. Платья на девушке тоже не было, но, не совсем забыв о приличиях, она прикрывала грудь скомканным платком в руке. Догнав убегающего мужчину, девица молча вцепилась ему в плащ. Мужчина попробовал было вырваться, но не сумел. Смирившись, он полез в кошелек и дал девушке монету. Затем воровато оглянулся и проворно выбежал из трактира. Девица смело улыбнулась сидящим в зале посетителям и вернулась на второй этаж.
Отвлекшись на сей инцидент, трое за столом не заметили, как тот, кого они дожидались, вошел в «Сломанную пику».
– Вот он, – быстро шепнул Самуэль Краус, – Теодор Крейцер стоит у стойки.
Поляк обернулся, и сразу же на его бритом лице появилось разочарование. Шляхтич ожидал увидеть великана, покрытого шрамами, с воинственным блеском в глазах, а увидел парня лет тридцати, среднего роста, с глазами серыми и сонными. Внешне он ничем не напоминал того героического молодца, о котором так увлеченно рассказывал Краус. Правда, шрамы на лице у Теодора Крейцера были.
– Дохляк, – пренебрежительно бросил швейцарец.
– Может, парень и не так внушителен снаружи, но он жилист и силен, – возразил саксонец.
– Оборванец, – продолжал критиковать наемника Бьерн.
– Сейчас его дела не так хороши, – признал Краус. – Из литовского плена он вернулся почти нищим. А старый Крейцер очень скуп и не считает, что человеку обязательно нужно хорошо одеваться.
Швейцарец действительно имел все основания назвать молодого Крейцера оборванцем. Главными особенностями одежды наемника были грязь и небрежность. Коричневая куртка с неаккуратно разрезанными рукавами была вся в латках, когда-то синие широкие шаровары до колен выцвели и приобрели водянистый цвет. Яркие разноцветные пуговицы, нашитые по краям штанов, только подчеркивали их заношенность. Вязаные чулки, наверное, были полосаты, но из-за грязи на них этого уже нельзя различить. Так же грязны были и туфли. На голове коническая шляпа с прямыми полями была помята, а тощее перо, торчащее из нее, смотрелось жалким. Русые волосы, свисавшие до плеч, были нечесаные, а усы и испанская бородка – неухоженные.
В общем, стоящий у стойки безработный наемник представлял собой типичный образ вояки, про которого великолепный Тилли еще скажет: «Ободранный солдат и блестящий
Мушкет был тут же. И с ним все было в порядке. Ухоженный и чистый он лежал на стойке.
В паре к мушкету Теодор Крейцер был вооружен алебардой с коротким древком и железным наконечником на конце. Очевидно, что помимо прочего наемник использовал ее как подставку для мушкета. Алебарда стояла тут же, прислоненная к стойке.
Не подозревая, что является предметом обсуждения, молодой Крейцер спокойно завтракал. В руке у него была широкая миска с жареными карасями, которых он с аппетитом ел, вытирая время от времени жирные пальцы о штаны.
– Что скажешь? – обратился господин за советом к слуге. Поляк для того и взял швейцарца с собой в Саксонию, чтобы тот оценивал нанимаемых им людей.
– Не внушает, – коротко ответил швейцарец.
– Проверьте его, – робко предложил погрустневший Краус. Он грустил от того, что сделка, похоже, не слаживалась. – Ставлю золотой, что мой парень поколотит любого, кто сейчас находится в этом трактире.
Поляк скептически осмотрел посетителей, которых еще было немного. Его внимание привлекла компания поденщиков в холщовых рубахах, заскочивших в трактир промочить горло перед тяжелым днем. Среди них два или три ему показались на вид достаточно крепкими.
С минуту поляк думал.
– Хорошо, – он взял монету и положил на стол. – Бьерн, договорись.
Поляк остался за столом, а швейцарец с саксонцем подошли к поденщикам.
– Кто из них? – спросил Краус.
Бьерн указал пальцем на самого здорового рыжего верзилу с нагловато-уверенным лицом сильного человека.
– Хочешь заработать золотой? – вкрадчиво спросил Краус верзилу.
– Эт можно…
– Поколоти его, – саксонец незаметно кивнул на наемника.
Хрустнув шеей, верзила повернул голову. Уверенное выражение лица в тот же миг сменилось беспокойством.
– Поколотить Тео? – уточнил он, скосив взгляд на алебарду возле стойки.
– Да, его, – подтвердил Краус, чему-то сам себе улыбаясь.
– Только не Тео, – решительно отказался верзила.
– За о д и н золотой подраться с Теодором Крейцером? – хохотнул низенький заморыш, непонятно как затесавшийся в компанию крепышей. Из-под широкой шляпы торчали только нос и острый подбородок. – Не-а. Ищи, приятель, дураков в другом месте. А тута, в Верхней Саксонии, их нету.
– Они отказались, – сообщил Бьерн господину, когда вернулся с Краусом к их столу. Шляхтич удивленно поднял брови и посмотрел на молодого наемника по-новому. С уважением.
Это не ускользнуло от внимания швейцарца.
– Я могу его поколотить, – скучным голосом сказал он. Бьерн был уверен в победе. Ландскнехт был лет на десять моложе, но швейцарец был на голову выше и почти в два раза массивней.
– Что ж, Бьерн, сделай это, – согласился поляк. – И этот золотой получишь ты.
– Я с удовольствием сделаю это бесплатно, ваша милость, – ответил швейцарец и встал.
Тут, торопясь, подошел трактирщик.
– Прошу прощения, судари. Я совершенно случайно услышал ваши последние слова. У меня приличное заведение. Здесь никто не дерется. Во всяком случае, не дерется без повода!
– Повод будет, – буркнул Бьерн и, обойдя трактирщика, прямиком направился к девице, которую ранее они видели на лестнице. Девушка уже успела надеть второй чулок, облачиться в платье и поправить прическу. И теперь, без умолку щебеча, она помогала трактирному слуге наполнять вином кувшин.