Коронация
Шрифт:
Аня. Я не могу к тебе так обращаться. Прадед… Ты б еще сказал – пращур.
Камшатов. Можно и пращур. Похоже на ящер. Я и есть ящер. Ихтиозавр Петрович. Давно ты?..
Аня. Думаешь, я одна? Здесь мама, брат, они моют руки.
Камшатов. А что вас принесло? Я вас звал?
Аня. Фу, ты какой! И что за вид! Я думала, ты в черном костюме. Мы проведем здесь целый день и все вместе поедем на твой юбилей.
Камшатов.
Аня. Конечно.
Камшатов. Кстати, мне вас нечем кормить.
Аня. Ну что ты злишься? Здесь еще Нина. И Глинский.
Камшатов. Ах, Глинский тоже?
Аня. Само собой.
Камшатов. Почему – само собой?
Аня. Он к ней прилип.
Камшатов. Не сплетничай.
Аня (чуть ревниво). А ты ее любишь.
Камшатов. Ты зато – нет…
Аня. Почему? Я объективна…
Камшатов. Таких не бывает.
Аня. Как не бывает?
Камшатов. Ханжи придумали. Ерунда. Люди – народ пристрастный.
Аня. Пускай. А я – беспристрастна. Признаю ее качества. Она не серость, не стерва. И все-таки…
Камшатов. Что «все-таки»? Красивая женщина.
Аня. Вот-вот. Это твой главный козырь.
Камшатов. Главнейший.
Аня. А еще Сократ!
Камшатов. Какой я Сократ? (Чуть помедлив.) Помню, как Яша привел ее в первый раз. Любовался…
Аня. Дед, а кто из них виноват?
Камшатов. Почем я знаю?
Аня. Нет, ты скажи.
Камшатов. «Кто виноват?» Пристала. Герцен я, что ли?
Аня. Не ворчи. Все на меня ворчат.
Камшатов. На кого же ворчать? Ты младшая.
Аня. И все учат.
Камшатов. А что мне еще остается?
Аня. Мать учит, брат учит, к матери ходит друг сердца и тоже учит.
Камшатов. Опять сплетничаешь.
Аня. Я не сплетничаю, я жалуюсь.
Камшатов. Что за друг?
Аня. Я ее донимаю, вдоветь противно. Но – выбор…
Камшатов. Выбора чаще всего не бывает. Кто он такой?
Аня. Его зовут Петром Алексеичем. Как Петра Великого.
Камшатов. Это – все?
Аня. Сидит на месте,
Камшатов. На каком посту?
Аня. Я хотела сказать, занимает пост.
Камшатов (помолчав). Ты… занимайся своими делами. Тобой здесь юноша интересовался.
Аня. Это Марк.
Камшатов. Пусть – Марк.
Аня. Он тебе понравился?
Камшатов. Рыхловат немного.
Аня. Я – не про то.
Камшатов. Если по нынешним нормам – воспитан.
Аня. Вообще он не серость. В нем что-то есть. Он – математик, причем вундеркинд. Ну, разумеется, олимпиады, золотая медаль, все как положено. И вдруг он что-то хочет доказать. Едет прокладывать трассу канала. Через полгода ее консервируют, – оказалось, чего-то не подсчитали, и она невыгодна. Тогда он возвращается и поступает. Теперь – на втором. Потерял год. Для математика это безумие.
Камшатов. Интеллект и, как следствие, – комплекс неполноценности. Это в порядке вещей.
Аня. Ты думаешь? Но он очень жаден до жизни. Буквально до всех ее поворотов. Я его называю – томатный сок. Такие, как он, очень полезны для здоровья, – понимаешь, они укрепляют нервную систему и веру в людей! (Задумчиво.) И все-таки мне иногда кажется, что он неценный экземпляр.
Камшатов. Кстати, куда он делся?
Аня. Не знаю. Я его прогнала.
Камшатов. Из-за меня?
Аня. Не совсем. Я люблю другого.
Камшатов. Бывает. Ну а другой-то – ценный?
Аня. Ох, хоть ты не пытай…
Камшатов. Ну-ну, не тявкай…
Аня. Ой, дед, голова болит, сердце болит. Даже под ложечкой сосет.
Камшатов. Как у тебя с кишечником – в порядке?
Аня. Да ну тебя, дед.
Камшатов. Я дело спрашиваю.
Аня (отмахнувшись). Его фамилия – Кочановский. Он приехал в Москву из Симферополя. Он кончил химический, но у него большой круг интересов. Он работает в двух местах, учится в заочной аспирантуре. Темп, темп! Темп – его бог. «Нельзя», «трудно» – он не признает. Только то, что нужно. Для него нет имен. Нет авторитетов. Он ничему не придает значения. Его не волнует, как он одет. Условности для него не существуют.
Камшатов. Опасное дело. Я был франт.