«Коронные перемены» – дворцовые перевороты. 1725–1762 гг.

Смыр М. Н.

А. И. Черкасский был богатейшим человеком в России. Через дочь Варвару, которая считалась самой богатой невестой в России, его огромное состояние, в т. ч. село Останкино с великолепным домом, богатой утварью, садами и обширными прудами, перешло к графам Шереметевым. О. Н.

УШАКОВ Андрей Иванович (1672–1747 гг.) – граф, начальник Тайной розыскной канцелярии в 1731–1744 гг., сенатор.

А. М. Ушаков родился в семье небогатого помещика Новгородской губернии. Его отец рано умер, оставив четырем сыновьям единственного крепостного крестьянина.

В 1700 г. Ушаков явился на царский смотр в Новгороде и в

числе прочих был зачислен в солдаты Преображенского полка. Своим усердием и расторопностью он обратил на себя внимание Петра I. Ушаков получил чин унтер-офицера, затем прапорщика, потом поручика. В 1712 г., будучи адъютантом Петра I, он отправился в Польшу для тайного надзора за русскими офицерами. До 1717 г. занимался ревизией судебных мест Московской губернии. В октябре 1721 г. он получил чин генерал-майора и был оставлен майором Преображенского полка. Одновременно он был членом Адмиралтейств-коллегии и Тайной канцелярии.

Екатерина I назначила Ушакова сенатором и произвела в генерал-поручики. Он посоветовал императрице удалить от двора А. Д. Меншикова. После кончины императрицы Петр II арестовал Ушакова и перевел в полевой полк, подальше от императорского двора.

Анна Ивановна вновь назначила Ушакова сенатором и произвела в генерал-аншефы. С 1731 г. А. И. Ушаков возглавлял Тайную канцелярию. Он вел различные политические дела и пользовался расположением императрицы Анны Ивановны и ее фаворита Э. Бирона. Во время следствия он применял жесточайшие пытки, и его имя вселяло страх в любого жителя Российской империи.

После смерти Анны Ивановны любезный и обходительный Ушаков был в чести у ее фаворита Э. Бирона, а после его ареста вошел в милость к Анне Леопольдовне. Ушаков отказался от участия в дворцовом перевороте 1741 г., возведшем на престол Елизавету Петровну, однако пользовался ее доверием. Елизавета назначила Ушакова в комиссию по делу Остермана и в 1741 г. включила его в обновленный состав Сената. В конце жизни, в 1744 г. Ушаков получил графский титул. Е. С.

Настроения в обществе

В российском обществе после смерти Петра Великого не было единства. Здесь царили самые разные настроения и формировались разные группы сторонников тех или иных решений. Одно было ясно: все большую силу приобретала гвардия, которая на своих штыках могла привести к власти любого кандидата на престол.

Именно на это обстоятельство не раз обращает внимание В. О. Ключевский.

ГВАРДИЯ И ДВОРЯНСТВО. …Почти все правительства, сменявшиеся со смерти Петра I до воцарения Екатерины II, были делом гвардии; с ее участием в 37 лет при дворе произошло пять-шесть переворотов. Петербургская гвардейская казарма явилась соперницей Сената и Верховного тайного совета, преемницей московского земского собора. Это участие гвардейских полков в решении вопроса о престоле имело очень важные политические последствия; прежде всего оно оказало сильное действие на политическое настроение самой гвардии.

Сначала послушное орудие в руках своих вожаков, Меншикова, Бутурлина, она потом хотела быть самостоятельной двигательницей событий, вмешивалась в политику по собственному почину; дворцовые перевороты стали для нее приготовительной политической школой. Но тогдашняя гвардия не была только привилегированной частью русского войска, оторванной от общества: она имела влиятельное общественное значение, была представительницей целого сословия, из среды которого почти исключительно комплектовалась. В гвардии служил цвет того сословия,

слои которого, прежде разобщенные, при Петре I объединились под общим названием дворянства или шляхетства, и по законам Петра она была обязательной военной школой для этого сословия.

Политические вкусы и притязания, усвоенные гвардией благодаря участию в дворцовых делах, не оставались в стенах петербургских казарм, но распространялись оттуда по всем дворянским углам, городским и деревенским. Эту политическую связь гвардии с сословием, стоявшим во главе русского общества, и опасные последствия, какие отсюда могли произойти, живо чувствовали властные петербургские дельцы того времени.

Когда по смерти императрицы Анны регентом стал Бирон, в гвардии быстро распространился ропот против курляндского авантюриста, постыдным путем достигшего такой власти. Бирон жаловался на строптивость гвардии, обзывал ее янычарами и видел корень зла именно в ее сословном составе, с досадой говорил: «Зачем это в гвардии рядовые из дворян? Их можно перевести офицерами в армейские полки, а на их место набрать гвардию из простого народа». Это опасение быть раскассированными по армейским полкам всего более и подняло гвардейцев против Бирона, побудив их в 1740 г. идти за Минихом.

Поэтому одновременно с дворцовыми переворотами и под их очевидным влиянием и в настроении дворянства обнаруживаются две важные перемены: 1) благодаря политической роли, какая ходом придворных дел была навязана гвардии и так охотно ею разучена, среди дворянства установился такой притязательный взгляд на свое значение в государстве, какого у него не было заметно прежде; 2) при содействии этого взгляда и обстоятельств, его установивших, изменялись и положение дворянства в государстве, и его отношения к другим классам общества. В. К.-ский

БРОЖЕНИЕ СРЕДИ ДВОРЯНСТВА. Избрание герцогини Анны Верховным тайным советом, скоро став известным, вызвало в Москве необычайное движение. Случайное обстоятельство придало ему не местное, только московское, но и общерусское значение. На тот самый день, 19 января, когда умер император, назначена была его свадьба с княжной Долгорукой. Вслед за полками с их генералами и офицерами в Москву в ожидании придворных празднеств наехало множество провинциального дворянства.

Собравшись на свадьбу и попав на похороны, дворяне очутились в водовороте политической борьбы. Замысел верховников сначала встречен был в обществе глухим ропотом. Современник, зорко следивший за тогдашними событиями и принимавший в них деятельное участие против верховников, архиепископ новгородский Феофан Прокопович живо рисует в своей записке ход движения: «Жалостное везде по городу видение стало и слышание; куда ни прийдешь, к какому собранию ни пристанешь, не иное что было слышать, только горестные нарекания на осьмиличных оных затейщиков; все их жестоко порицали, все проклинали необычное их дерзновение, несытое лакомство и властолюбие».

Съехавшиеся в Москву дворяне разбивались на кружки, собирались по ночам и вели оживленные толки против верховников; Феофан насчитывал до 500 человек, захваченных агитационной горячкой. Вожаки, «знатнейшие из шляхетства», составили оппозиционный союз, в котором боролись два мнения: сторонники одного, «дерзкого», думали внезапно напасть на верховников с оружием в руках и перебить их всех, если они не захотят отстать от своих умыслов; приверженцы другого мнения, «кроткого», хотели явиться в Верховный тайный совет и заявить, что не дело немногих состав государства переделывать и вести такое дело тайком от других, даже от правительствующих особ: «неприятно то и смрадно пахнет».