Короткая память
Шрифт:
И старик тоже махал ему вслед.
— Пойдем, отец, — тихо сказала Ольга Степановна. — Нас ждут.
Старик ничего не ответил.
Ольга Степановна вдруг прижалась к нему.
— Отец, — сказала она с внезапной нежностью. — Надо смириться. Мы с тобой ничего уже не переменим...
Было раннее утро. Солнце поднималось из-за гор. На деревьях поблескивала свежая роса.
Игорь
Его жена Тамара стояла рядом, наблюдала.
Из дома вышла Ольга Степановна с сумкой через плечо. Направилась к машине.
— Олюшка!
Она обернулась. На пороге стоял Кудинов.
— Да?
Он молчал, только улыбался.
— Ты чего? — не поняла она.
— А ничего, — сказал он. — Просто так.
Спустился с крыльца, подошел к ней, поцеловал.
Она внимательно посмотрела на него.
— Скажите на милость, — сказала. — Какие мы молодые.
— На том стоим! — засмеялся Кудинов.
Игорь Степанович захлопнул крышку капота.
— Дамы, прошу! — объявил он.
Терехин возвращался из рейса.
Руки его свободно лежали на руле. Тяжелая машина шла легко, послушно. «С чего начинается Родина...» — с удовольствием пел Терехин.
Бежевые «Жигули» миновали последние городские постройки. Началось загородное шоссе.
— Почему со мной не села? — недовольно спросил жену Игорь Степанович.
Тамара засмеялась, покосилась на соседку.
— А может, мне с Ольгой Степановной приятнее?
Та промолчала.
Красиво было за окнами, глаз не оторвать. На зеленых склонах горы паслась отара белых овец. Желтели густые ряды спелой кукурузы. То приближаясь к дороге, то отступая от нее, петляла быстрая речка.
По обочинам шоссе все чаще замелькали деревья. Сильно и ровно пел мотор. Шелестели шины по асфальту.
И тут самосвал Терехина будто вырос перед ветровым стеклом «Жигулей».
— Игорь! — закричала Тамара. Зажмурилась и вцепилась в локоть Ольги Степановны.
И бежевые «Жигули» точно вынырнули перед ветровым стеклом Терехина.
— Ку-да? — крикнул он. — Ку-да? — и резко крутанул руль вправо.
Послышался сильный скрежет металла о металл.
Проехав несколько метров, самосвал остановился.
Терехин выскочил из кабины и увидел, что на мосту, развернувшись поперек дороги, горят «Жигули».
Беляев рывком
Он обежал машину, бросился к другой задней дверце, резко рванул ее на себя, но дверца не открывалась, ее заклинило.
Беляев заметался.
Пламя уже охватило всю машину.
Высоко в небо тянулся черный столб дыма.
Междугородный «Икарус» остановился в нескольких метрах от моста.
Из него выскочили пассажиры.
Кто-то крикнул:
— Стой! Взорвется!
Все застыли как вкопанные.
— Люди там есть? — держа в руках огнетушитель, кричал Терехин Беляеву. — В машине есть люди?
Беляев не отвечал.
Лица на нем не было.
Огонь обжег Терехина.
Он попятился назад, но не отступил, а, мелко-мелко перебирая ногами, пошел вперед, пытаясь струей сбить пламя.
Пассажиры автобуса наблюдали за ним.
— Герой! — сказал кто-то.
— Себя спасает, — объяснил другой. — Налетел на «жигуленка», придется отвечать.
— Самосвал стоит вроде на своей полосе, — заметил капитан с петлицами летчика.
— Зря старается, — вздохнул водитель «Икаруса». — Там, поди, уже одни уголья.
...Низко свесив голову, Беляев сидел на бордюрном камне и плакал.
Терехин, весь черный от копоти, бессильно опустился рядом с ним.
Следователь городского отдела внутренних дел Геннадий Сергеевич Зубков был у себя в кабинете.
Раздался телефонный звонок.
— Где? — спросил Зубков. — Когда?.. Сейчас еду.
На мосту пожарные заливали из брандспойтов догорающие «Жигули».
Вокруг растеклась огромная лужа.
Перед мостом толпились люди.
Кроме «Икаруса» были здесь уже и другие машины.
Подъехал Зубков, быстро пошел на мост.
Начальник городской ГАИ Петр Петрович Авдеенко, сидя на корточках, внимательно рассматривал следы на мокром асфальте.
— Погибших увезли? — спросил его Зубков.
— Эвакуировали, — сказал Авдеенко. Он озабоченно показал на асфальт. Надо ждать, пока высохнет...
— Кто водитель самосвала? — спросил Зубков.
— Я, — сказал Терехин. — Вы уже знаете?
— Что? — не понял Зубков.
— В машине сестра его была. И жена. Привез с родителями знакомить...
Зубков посмотрел на него.