Короткий метр. Сборник сценариев для учебных и курсовых игровых фильмов
Шрифт:
Они входят в эту тесную комнату. Мрачное закопчённое помещение. Железные стулья, окурки вокруг урн, никогда не мытое окно. В глубине две двери с буквами «Ж» и «М».
– Не пошёл на обед?… – спрашивает сухопарый и распечатывает пачку «Беломора».
– Диета… – отвечает тучный, набивает свой полированный, хорошо обкуренный бриар Петерсона ароматным табаком из резинового кисета, долго раскуривает газовой золочёной горелкой..
Сухопарый на старинный манер сминает «гармошкой» бумажный мундштук беломорины,
Пауза.
– Хорошо выглядишь, – говорит тучный.
– Свято блюду завет родного отца… – отвечает ему сухопарый. – Сто грамм водки и хвост селёдки в обед каждый день…
– Смолоду?
– С сорока пяти…
– А я сижу на вискаре.
– Ты был в Москве?.. – спрашивает сухопарый. – Встречал кого-нибудь из наших?
– Встречал… – вспоминает тучный. – Феликса…
– Какого Феликса?
– Да этого… Как его… Дай вспомнить…
– Радыгина?.. Он не наш…
– Нет… Давай по порядку, – говорит тучный. – «А»… На «А» нету… «Б»… На «Б» был Балясников…
– Но он не Феликс, – возражает сухопарый.
– Да… Поехали дальше – «В»… Нету… «Г»… Это был не Гаврилов… «Д»… – ароматный дым из трубки обволакивает тучного научного сотрудника.
– На «Д» не было, – помогает ему сухопарый. – «И»… Кто у нас был на «И»?
– Никого… «К»… Много на «К» – Кудояров, Кугель, Кастриди… Не то… Я в Москве их не встречал… «Л»… Нет, не Либерман… «М»… Дошли до середины.
– Давай, я быстрее, – докуривает свою папиросу сухопарый. – «Н» – не было… «О» – не было… «П» – Парижанян был в Москве?
– Нет.
– «P» – только один Рашевский.
– Он!!! – радостно восклицает тучный. – В Москве я встретил Рашевского!
– Но он не Феликс! – разводит руками сухопарый.
– А кто?.. Как его зовут?
– Забыл… Но точно – не Феликс.
– Тогда давай сначала… – тучный наслаждается своей патерсоновской трубкой. – Я буду называть буквы, а ты перечисляй имена.
– Давай… – соглашается сухопарый, обжимает и закуривает вторую беломорину.
– «А»…
– Андрей, Алексей, Александр… Не то!
– «Б»…
– Борис…
– «В»…
– Вениамин, Владимир, Василий… Не то!
– «Г»…
– Геннадий, Генрих, Гаврила… Совсем не то!
– «Д»…
– Дмитрий, Давид, Даниил… Не было таких.
– «И»…
– Иван, Илья, Исаак… Нет.
– «К»…
– Был Константин, но не Рашевский.
– «Л»… Может, Леонид?
– Нет… Не было Леонида.
– «М»…
– Михаил, Матвей… Нет, не он.
– «Н»…
– Николай, Никита… Может, он Никита?
– Нет, он не Никита… «О»…
– Рашевский не Олег.
– «П»…
– Тем более не Павел и не Пётр.
– «Р»… Роман?.. Родион?.. Рустам?… – включил свою память тучный научный сотрудник.
– Какой он Рустам?!. Ты ещё скажи – Мухамед! – возражает
– Сергей – не то, Семён – не то, Соломон – тем более.
– «Т»…
– Никого на букву «Т». А там уже – Устин, Фёдор, Феликса мы проверяли, Харитон, Чарльз, Шамиль, на «Ща» имён у русских не бывает, дальше – твёрдый знак, «ы», мягкий знак.
– тучному надоело это занятие. – Хватит!
– Нет, надо закончить, – настаивает сухопарый. – «Э»
– это Эдуард, «Ю» – это Юрий. «Я» – это Яков… Всё не то! Русский алфавит закончен. Повисает пауза.
– Ярослав! – вдруг радостно восклицает тучный. – Рашевского зовут Ярослав!!!
– Тьфу!!! – с досадой говорит сухопарый и бросает в урну окурок. – С конца азбуки надо было начинать!!!
Стайка конторских девиц с сигаретами и зажигалками в руках вбегает в курительную комнату.
Помещение наполняется дымом.
– Девочки, – сухопарый обращается к весёлой компании, – «Курить – здоровью вредить»… Вы хотите похудеть, а потеряете память!
– И пить вредно… – добавляет толстяк.
После этих слов оба научных сотрудника решительно выходят из курительной комнаты.
Святки
В приделе Андреевского храма в церковной лавке бабка Наталья покупает православный календарь.
– Мне вон тот, где цифры покрупнее, – говорит она послушнице, платит деньги, заворачивает покупку в целлофановый пакет и, трижды перекрестившись, выходит из церкви.
На улице предновогодняя суета. На лотках игрушки, шары и шарики, мишура и серпантин. За оградой кавказцы торгуют ёлками.
Бабка Наталья сквозь толпу идёт к Андреевскому рынку, пробирается по торговым рядам, кошёлки и пакеты в её руках постепенно заполняются снедью. Наконец, она у птичьего ряда.
– Утки откуда? – интересуется бабка Наталья.
– Тосненские.
– Жиру много…
– Зато охлаждённые, а не замороженные.
– Вон жёлтые какие, – тычет пальцем в птицу бабка Наталья и переходит к другому балагану.
– Утки откуда? – снова спрашивает она.
– Венгерские, моя красавица! – улыбается кавказец.
– А не китайские?
– Обижаете, бабуля… – огорчается кавказец.
– Сильно заморожена, – стучит по птице, как по деревяшке, бабка Наталья, разворачивается и идёт назад – к тосненским уткам…
…Бабка Наталья – главная на кухне. Пока её сорокалетняя племянница Елена Викторовна, врачиха, и врачихина дочь – студентка Женя разбирают тяжеленные пакеты с провизией, которые она принесла, сама бабка Наталья занимается уткой.