Короткий триллер

Гаррисон Гарри

На полу лежала грубая подстилка, посередине комнаты стоял потемневший от времени стол, а по обеим его сторонам, как и положено, трехногие табуреты. У очага древняя качалка, у стены напротив великолепный дубовый шкаф с целым набором оловянных чашек и расписных тарелок и гигантским серебряным блюдом для мяса. На шкафу и на широкой каменной плите, служившей каминной доской, стояли огромные сальные свечи, воткнутые в маленькие глиняные блюдца.

Стены на торцовых концах пещеры были выложены из камня. В одной

стене была обычная деревянная дверь — через нее они вошли сюда. Во всю высоту стены на противоположном конце была встроена огромная решетка, по-видимому, служившая некогда подъемными воротами старинного замка. Да и каменные блоки могли быть частью той же постройки. Стену усеивали огромные, покрытые ржавчиной заклепки, а справа, как раз под железным кольцом, находился самый большой ключ из всех, виденных когда-либо Джеймсом.

Он подошел к постели и нежно похлопал Лидию по лицу.

— Еда, — старуха заперла входную дверь, опустила ключ в складки накидки и принялась разглядывать содержимое котелка. — Скоро просыпаться.

Лидия шевельнулась и, открыв глаза, с минуту всматривалась в мужа, явно не понимая, что происходит, затем слабо вскрикнула и села.

— Все в порядке, дорогая, — мягко заметил Джеймс, — мы в безопасности. Это… коттедж старой леди.

— Джеймс, мне холодно.

— Сейчас согреешься, — он снял пальто и укрыл ее. — Старуха что-то готовит.

Лидия огляделась и вздрогнула, увидев странную обстановку:

— Что это?

— Жилище, сделанное в пещере. Если вдуматься, весьма разумно — крыши нет, протекать нечему, да и сквозняк исключен. Несомненно так жили наши далекие предки.

— Здесь страшно, и вдобавок этот запах, — она наморщила нос. — Долго мы здесь пробудем?

— Только до утра, потом вернемся на дорогу и поймаем какую-нибудь машину. Когда поешь, постарайся уснуть.

— А ты не заснешь, хорошо? — она как ребенок думала только о себе. — И следи за старухой, чтобы она чего-нибудь не сделала, ладно?

— Послежу…

Она закрыла глаза, и он переключился на старуху, помешивающую варево в котелке деревянной ложкой.

— Давно жить здесь? — спросил Джеймс, невольно подражая речи хозяйки.

Та кивнула и сделала глоток с ложки на пробу.

— Давно.

— Как давно?

Варево с ложки стекло в котелок.

— Лед уходить. Я приходить.

Джеймс нахмурился:

— Вы имеете в виду, что родились в конце исключительно холодной зимы?

Она очертила ложкой полукруг:

— Кругом лед. Корнуэл — нет лед. Я приходить…

— Вы хотите сказать, что родились в ледниковый период? — осведомился Джеймс, помолчав пару минут.

Она не ответила, а его окликнула Лидия:

— Джеймс, долго она еще будет возиться? Я умираю с голоду.

— Недолго.

Он подошел и сел на краешек постели:

—

Знаешь, она говорит, что родилась в ледниковый период.

— Неужели? — Лидия зевнула. — Это когда было?

— Не знаю. По меньшей мере, сотню миллионов лет назад. Может, и раньше.

— Как глупо. Я говорила, что она чокнутая.

— Конечно. Но она не обычная старуха. Несла тебя с легкостью, хотя, должно быть, очень старая. Можно представить, что ее предки жили здесь миллионы лет и память их передавалась из поколения в поколение. В таком случае, она является хранительницей этой памяти. Ведь Корнуэл и в самом деле оставался единственной частью Британских островов, не покрытой льдами. И здесь действительно обитали древние люди.

— Слишком заумно для меня, — снова зевнула Лидия.

— А я ничего не пожалел бы, чтобы узнать истину. — Джеймс уставился на старуху. — Готов держать пари, что она — не совсем человек. Наверное, не так давно здесь жили существа, подобные ей. Быть может, в пещерах, глубоко под землей. Возможно, вот эта дверь ведет в систему катакомб…

— Опять размечтался, — на лбу жены появилась морщинка. — Не будь ребенком, она всего лишь старая колдунья, живущая тут в одиночестве. Здесь это не редкость. Совершенно чокнутая, и к тому же вонючка…

Объект их размышлений ковылял по пещере. Старуха принесла тарелку, от которой шел ароматный парок, и протянула ее Лидии.

Та с жадностью схватила серебряную ложку, торчащую в вареве, и сделала глоток на пробу.

— Неплохо. Пожалуй, многовато пряностей, но вполне приемлемо.

Старуха обратилась к Джеймсу:

— Еда!

Он уселся на один из трехногих табуретов и поднял ложку, стараясь не обращать внимания на старуху, которая, забыв про ложку, пила похлебку прямо через край и отправляла куски мяса в рот пальцами.

— Ваша посуда, — громко спросил Джеймс. — Очень старая?

— Агх! — старуха утерлась шалью вместо салфетки. — Дом… война.

— Хотите сказать, что какой-то дом бомбили в войну и… — он смолк: невежливо было предполагать, что она добыла посуду мародерством.

Но старуха покачала головой:

— Длинные волосы, короткие волосы… война.

— Великий Боже!

Джеймс обратился к жене:

— Она говорит о гражданской войне — круглоголовые против кавалеров.

— Чепуха! — Лидия яростно выскребла тарелку. — Мне очень понравилось. Будет ли второе?

— Не думаю, — он дружелюбно кивнул старухе. — Очень вкусно. Мы благодарим.

Та поднялась, просеменила к шкафу и вернулась с каменной бутылью и двумя оловянными чашками, в каждую из которых плеснула добрую порцию янтарной жидкости.

— Пить. Хорошо. Спать.

— Не слишком болтлива, да? — заметила Лидия.

— Тихо, она может услышать.