Короткий триллер
Шрифт:
Хендерсон обеспокоенно колебался, явно не зная, что делать. Потом поднял простыню и развернул ее.
— Мистер Брэдли! Я вам говорил — больше никаких шуток. Одной за ночь вполне достаточно.
Он аккуратно укрыл простыней распростертое тело.
— Сержант Робертс не потерпит, если я еще раз сваляю дурака, — жестко заключил он. — Нет, мистер Брэдли. Дважды за ночь — это слишком.
Хендерсон неторопливо задвинул скользящий поддон в ячейку, закрыл дверцу с номером двенадцать и повернул
Потом побрел в свою контору и уселся на стул, терпеливо дожидаясь конца смены.
Роберт Артур
Нож
Несмотря на все старания, Эдвард Доуз не смог преодолеть любопытства и, бочком приблизившись к столу, грузно уселся на стул напротив Герберта Смитерса. Опираясь о стол, Доуз следил, как тот очищает от ржавчины предмет, напоминающий нож. Непонятно, почему Смитерс уделял этой рухляди столько внимания…
Нежно согревая в ладонях порцию виски с содовой, Доуз молча ожидал, не скажет ли чего-нибудь Смитерс.
Но тот полностью игнорировал его, и поэтому Доуз, осушив стаканчик, нарочито громко стукнул донышком о стол.
— Похоже, нож никуда не годится, — заметил он презрительно. — Пожалуй, его и чистить-то не стоило.
— Хм! — огрызнулся Смитерс, осторожно отскребывая с находки засохшую грязь с помощью пилки для ногтей.
— Что это? — с любопытством спросила грудастая барменша Глэдис, собирая стоявшие перед ними пустые стаканы.
— Это нож, притом старинный, — заверил Смитерс, — и принадлежит он мне, потому что я нашел его.
На этот раз хмыкнул Доуз.
— Никак он решил, будто эта штука имеет какую-то ценность? — произнес здоровяк, обращаясь к пустой комнате, где никого кроме них троих не было.
— Мне-то она не кажется ценной, — откровенно заметила Глэдис. — Выглядит как ржавое, старое барахло, которое следует бросить в ту же кучу хлама, откуда оно и появилось.
Ответом служило довольно красноречивое молчание Смитерса. Отложив пилку, он послюнил кончик грязного платка и потер небольшое алое пятнышко на конце все еще замызганной рукоятки ножа. Пятнышко увеличилось и, очищенное от грязи, оказалось граненым камнем с красным отблеском.
— Похоже на драгоценный камень! — заметно заинтересовавшись, воскликнула Глэдис. — Смотрите, как блестит. Может, он и настоящий.
— Пожалуйста, еще одну с содовой! — подчеркнуто громко заказал Доуз, и Глэдис отплыла прочь. Казалось, покачивания ее в меру округлых бедер говорили об отсутствии интереса к предмету разговора, но брошенный через плечо взгляд свидетельствовал об обратном.
— Драгоценность! — все так же презрительно бросил здоровяк. — Вот уж навряд ли!
И Доуз подался вперед, внимательно наблюдая за стараниями Смитерса.
— А тебе
Он подышал на красный камень, потер рукавом и, любуясь, поднес к глазам. Камень напоминал красный глаз: он мерцал и словно концентрировал в себе алые отблески, отбрасываемые решетчатой жаровней в углу комнаты.
— Может, это рубин, — предположил Смитерс сдержанно, как это подобает внезапно разбогатевшим людям.
— Рубин! — массивный Доуз едва не поперхнулся. — С каких это пор нож с настоящим рубином будет валяться на улице и ждать, пока ты его найдешь?
— Он не валялся, — коротко возразил Смитерс.
Затем снова взялся за пилку и принялся вычищать грязь из нанесенных на рукоять замысловатых узоров.
— Нож лежал в куче грязи, набросанной при ремонте канализации, на Дорсет-стрит. Наверное, затерялся где-то в люке и пролежал бог знает сколько времени… Взгляни-ка, сколько ржавчины наросло! Это доказывает, что ему много лет. Зато никто не скажет, что потерял его в минувшую войну.
Доуз неохотно взвесил эти соображения.
— Вообще-то сталь неплохая, — согласился он. — Ее и ржавчина не взяла.
— А кто болтал, будто его и чистить не стоило? — поддел Смитерс.
Он продолжал терпеливо счищать с ножа окаменевшую грязь, и вскоре обнажились длинное сужающееся лезвие и изящная, украшенная орнаментом рукоять, на которой тотчас сомкнулись пальцы Смитерса. Нож настолько удобно лежал в ладони, что владелец не удержался и сделал легкий «тычок-порез» в воздухе.
— Ощущение такое, словно он продолжает руку, — мечтательно протянул Смитерс. — Кажется, будто от него исходит тепло… и щекотно, как от электричества.
— Дай подержать, — попросил Доуз, забыв о презрительном тоне.
Смитерс оскалился и убрал руку.
— Он мой! — в голосе проскользнули жесткие нотки. — Никто не смеет лапать его, кроме меня…
Он снова сделал «тычок-порез», и красный камень в рукояти блеснул огнем. Узкое, нервное лицо Смитерса вспыхнуло румянцем, словно отражая блеск камня, и он покачнулся, будто перебрал спиртного.
— Нож стоит кучу денег, — хрипло заявил он. — Это вещь старинная, заграничная, а в ручке — настоящий рубин… Ну и повезло же мне!
Глэдис принесла два стакана и даже забыла как следует протереть стол. Смитерс, крепко держа нож, пытался уловить яркий, как искра, отблеск камня, и Глэдис тоже впилась в него жадным взглядом.
— Может, рубин и настоящий. Дай посмотреть, малыш, — попросила она.
Влажные пальцы барменши коснулись руки Смитерса, и тот резко обернулся к ней.
— Нет! Он мой, слышишь?
— Только посмотреть, — волнуясь, просила Глэдис. — Я тут же верну его, обещаю.