Короткое правление Пипина IV
Шрифт:
— Хорошо хоть, что ты обираешь не плебеев.
— Конечно нет, мой мальчик. В Америке плебеями становятся только неплатежеспособные.
— Дядюшка, если ты намерен провернуть еще одну из своих чердачно-художественных афер, я останусь и посмотрю на этого яичного принца. Кстати, у Клотильды это серьезно?
— Надеюсь, — сказал дядюшка. — Его отец X. У. Джонсон — повелитель двухсот тридцати миллионов кур.
— Силы небесные! — вскричал Пипин. — Слава Богу, Клотильда не уподобилась той принцессе, которая влюбилась в простолюдина. Спасибо, дядюшка… Знаешь, а ты молодец. Этот мартини гораздо лучше первого.
У Тода
X. У. Джонсон никогда не винил президента Гувера в том, что из-за него потерял лавку, но так и не простил Рузвельта за то, что тот его спас от голодной смерти.
Когда, за неимением морозильников, агентство раздавало живых кур, мистер Джонсон не стал их есть. Его поразило, что глупые птицы могли успешно отыскивать пропитание на заросшем бурьяном клочке земли позади его дома.
Все два года дорожного строительства Хэнк Джонсон размышлял о курах. Когда умерла бабушка, завещав ему три тысячи долларов, он тут же купил десять тысяч цыплят. У большинства из них вскоре стали выпадать перья и чернеть гребешки. Из десяти тысяч выжили немногие, но Джонсон не сдался. Энтузиазм его просыпался трудно, но, проснувшись, удержу не знал. Джонсон выписал из департамента сельского хозяйства брошюрку по куроводству и изучил азы этой науки. Даже не принимая в расчет болезни, куры, пока их меньше пятидесяти тысяч, — напрасный перевод денег. С пятьюдесятью есть шанс свести концы с концами. С сотней тысяч можно отложить кое-что на черный день. Но по-настоящему развернуться можно, только когда кур за полмиллиона. Вряд ли стоит рассказывать в подробностях об ухищрениях и авантюрах мистера Джонсона. Результатом их, как правило, становились мелкие взносы соседей и родственников, рискнувших капиталами ради двух сотен тысяч цыплят. Хотя с двумя сотнями и нельзя было развернуться так, как с полумиллионом, на возвращение долгов с процентами и небольшим барышом мистер Джонсон заработал. И пустился в свободное плавание.
Когда Тоду исполнилось три года, в маленьких клетках с сетчатыми донцами кудахтал уже миллион кур. X. У. к этому времени получил от правительства дотацию на корма и подрядился поставлять яйца и птицу для армии и флота.
В школу Тод пошел муниципальную и, повзрослев, большую часть времени посвятил несушкам. Изучил он их основательно: и повадки, и пристрастия, и болезни. И столь же основательно возненавидел за тупость, вонь и грязь.
Когда он окончил школу, его рабочих рук куриное хозяйство уже не требовало. Корабль семейного бизнеса Джонсонов уже плыл на всех парусах. Ферма превратилась в фабрику, по конвейерам катились миллионы яиц и ощипанных тушек. До офиса самого X. У. уже не доносились ни кудахтанье, ни вонь. Особняк Джонсонов высился на красивом холме рядом с городским клубом, а энергия и гений Джонсона-старшего теперь были направлены на цифры, а не на самих несушек. Единицей счета стала уже не курица, а пятьдесят тысяч кур. Компания превратилась в корпорацию, акции которой принадлежали мистеру X. У. Джонсону, миссис X. У. Джонсон, Тоду Джонсону и юной, очаровательной мисс Хэзел Джонсон, которая за красоту трижды избиралась «Яичной Королевой» на куриной ярмарке в Петалуме.
Семья, как водится в Америке,
Когда Тод поступил в Принстонский университет, активы корпорации представляли сто миллионов кур. «Джонсон Инкорпорэйтед» кроме кур поставляла на рынок куриные корма, проволоку для клеток, инкубаторы, морозильники, разделочные станки и прочее оборудование, необходимое начинающим куроводам на пути к банкротству.
X. У. Джонсон носил свой титул Яичного Короля с гордостью и, как всякий магнат, любил вспоминать о своем скромном прошлом. Он выкупил свою бывшую бакалейную лавку и превратил ее в музей. X. У. Джонсон был добродушным, щедрым человеком, понимающим толк в жизни. На газоне «Висты Джонсон» паслись павлины, в искусственном пруду за усадьбой плавали белые утки. Миролюбие Джонсона-старшего не распространялось только на партию демократов. Ненавидел он их люто, и не без основания.
Чтобы иметь достойное образование, Тод прошелся по четырем американским университетам. В Принстоне его научили со вкусом одеваться, в Гарварде — говорить с аристократическим прононсом, в Йеле — смотреть на мир свысока, а в Виргинском университете Тод усвоил хорошие манеры. После этого он был оснащен для жизни почти всем необходимым. Недоставало только познаний в изящных искусствах и заграничного опыта. Чтобы восполнить эти пробелы, в Нью-Йорке он развил вкус к прогрессивному джазу, а затем отправился в тур по Европе во время реставрации во Франции.
Его чувства к Клотильде росли, как шампиньоны в парижских подвалах, цвели, как герань в горшках уличных кафе. Клотильда осторожно обхаживала — хрупкое растение его дружбы, не позволяя ему разрастись за пределы квартала, ограниченного улицей Фуке с одной стороны и отелем «Георг Пятый» с другой. В этом квартале костюм от «Брукс Бразерс», в котором щеголял Тод, ни у кого лишних вопросов не вызывал. Да и сама принцесса не боялась случайных встреч, способных вызвать пересуды, — французы сюда не заходили.
Растущее чувство Тода достигло апогея и выплеснулось наружу в «Кафе Селект». Тод, упираясь локтями в стол, с трудом оторвал взгляд от декольте Клотильды и, глядя ей в глаза, хрипло произнес:
— Крошка, ты — супер. Просто супер.
Клотильда расценила это как объяснение в любви. После, изучая свои пышные формы в зеркале, она промурлыкала: «Я — су-упер».
Клотильда представила Тода дядюшке Шарлю как потенциального мужа, дядюшка, в свою очередь, воспринял его как потенциального покупателя.
— Может, вас это заинтересует, — сказал он Тоду. — Мне только что предложили несколько занятных картин. Они отыскались на старом чердаке. Должно быть, их прятали во время оккупации.
— Дядюшка, прошу тебя! — воскликнула Клотильда.
— Я в картинах не разбираюсь, — ответил Тод.
— Так надо разобраться, — сказал дядюшка, лучезарно улыбаясь.
Позднее, позвонив в банк и наведя кое-какие справки, он сказал Клотильде:
— Мне этот молодой человек нравится. У него есть стиль. Ты должна привести его ко мне снова.
— Только обещай, что не будешь продавать ему картины! — взмолилась принцесса.
— Дорогая, — сказал дядюшка, — разве можно лишать такого перспективного молодого человека возможности без лишних трат наслаждаться прекрасным? Ты только подумай! Двести тридцать миллионов кур. Если длина каждой курицы приблизительно сантиметров двадцать, то цепочка из кур составит… хм… ага, сорок шесть миллионов метров, то бишь сорок шесть тысяч километров. Если эти куры встанут друг за дружкой, такая цепочка сможет дважды опоясать земной шар! Только представь себе!