Коротышки о девушках

Есть в осени особый момент. Когда она уже широким шагом вступила в свои права, но солнце нас ещё балует. Оно дарит своё тепло и весело играет бликами на золотых и багровых листьях. Дождей пока мало, а потому листва, опавшая на землю, приятно шуршит под ногами.

Это то время, когда детвора весело играет с кучами облетевшего золота, устраивая то тут, то там жёлто-красные салюты. А в парках обязательно встретишь хотя бы одну пару из модели и фотографа.

Вот девушка стоит с оклеенным

оранжево-красными листьями зонтом. Чуть дальше позирует ангел с ярко-жёлтыми кленовыми крыльями. Ты идёшь по осеннему городу, дышишь слегка морозным воздухом. Зима уже начинает напоминать о себе. Но осень правит в городе. Сейчас она – королева, позолотившая улицы и подарившая хорошее настроение, которого нам должно хватить до новогодних праздников.

Солнечные зайчики бегают по окнам домов, сейчас их особенно много. И вот один блеснул на стекле красивого особняка из коричневого камня, осветив на мгновение лицо хозяйки дома.

Наташа О’Хара сидела в вольтеровском кресле у окна с бокалом красного вина в одной руке и тёмно-синим томиком O’Генри в другой. Бронзовые часы на старом камине отсчитали последние минуты уходящего дня.

Женщина праздновала очередной свой успех. Она была известным адвокатом в финансовой сфере. За этот год о ней уже несколько раз писали популярные издания. Её имя склоняли во всех соцсетях. Кто-то восхищался её работой, кто-то, наоборот, проклинал. Обычно гадости про неё писали госслужащие, которых адвокат с лёгкостью и особым удовольствием ставила на место в судах и на различных советах.

Впрочем, всё было как всегда, и этот год повторял прошлый, как и последние шесть до него. Карьера Наташи уверенно шла в гору, росли и её гонорары.

Пятнадцать лет назад, когда О’ Хара только приехала в этот город, никто и предположить не мог, что девочка, вчера получившая диплом юриста, так далеко пойдёт.

О чём может мечтать красивая, состоятельная женщина? У неё всё было.

Сегодня О’Хара закончила сложное дело. И сейчас она отдыхала, праздновала победу, кутаясь в плед и глядя на деревья, дома и редких прохожих.

Старые деревья, посаженные ещё первыми жителями улицы, поднимали к небу свои толстые ветви, их кроны срослись друг с другом, образовав тоннель над проезжей частью. Благородную тёмную кору на стволах местами затянул зелёный бархат мха. А подножия великанов укрывала опавшая листва. Под мягкими прикосновениями ветра она лениво перекатывалась с места на место.

По улице, не торопясь, проехал фургон доставки, выкрашенный в лазурный цвет. Этакий кусочек неба прокатился, раздувая листву с обочин. Вдруг справа, из корней вяза порыв ветра поднял пару листьев: красный кленовый и непонятно откуда взявшийся на их улице дубовый. Вот ярко-огненные кончики одного обвились вокруг жёлтых бугорков другого, разомкнулись и снова сомкнулись. Так, в обнимку, то сближаясь, то отдаляясь, листья закружились в танце ветра.

Наташа произнесла вслух, обращаясь какому-то невидимому собеседнику:

– Они так похожи на меня и Марка.

Так звали её парня, с которым она встречалась

уже года четыре. Их знакомство произошло случайно, на перекрёстке. Наташа ждала разрешающего сигнала, когда слева тихо подъехал круизер. Его всадник был облачён в кожаную куртку, украшенную лисьими хвостами, а на правой брючине голубых джинсов вился красно-зелёный дракон. Он посмотрел на автоледи поверх солнечных очков, и Наташино сердце растаяло при одном взгляде в эти карие глаза.

Марк был коучем, работал с бизнесменами среднего достатка. О`Хара с охотой рекомендовала его своим клиентам. Помогла организовать канал для продвижения в интернете. Бизнес Марка шел в гору семимильными шагами, а его популярность росла, как спускающаяся с обрыва лавина. Наташа тихо радовалась за любимого. Иногда она даже ловила себя на том, что представляла, как будут выглядеть их дети.

– Я и Марк, – грустно повторила Наташа, прикрыв на мгновение глаза и закусив губу. Она отложила книгу, поднялась и не спеша отошла от окна.

Ветер ещё немного поиграл с листьями, то поднимая их высоко-высоко, то волоча по мостовой. А потом сильным порывом раскидал их в разные стороны. Красный кленовый лист устремился вдаль по улице к закатному солнцу. А дубовый прилип к маленькой лужице у пожарного гидранта. Где вскорости потемнел и пропал.

Я помню, что в первый раз это случилось четвертого июля. Мы тогда жили на «кордоне» в лесу: я, родители и папина мама – баб Нюра. Она была маленькая и сухонькая старушка. Я её побаивалась, хотя к тому времени уже училась в пятом классе. Мне всё казалось, что она вот-вот огреет меня своей клюкой. Бабка достаточно бодро ходила для своих семидесяти девяти лет, но зачем-то она все время бродила с палкой, которую обожала, вечно наглаживала её и ласково называла «жердяюшкой».

Мой папа уже восемнадцать лет служил лесничим. И где-то дня за три до этого случая он вернулся из райцентра на нервах и посетовал, что пропало наше лесничество, что много где по району нелегально вырубают лес. В конце девяностых это было обычным явлением. Везде, но только не на отцовском участке. С ним постоянно пытались договориться черные лесорубы, но он был человеком бескомпромиссным. Тогда я не понимала, как может пропасть контора. Я хотела помочь папе, но он отшутился: «Мамка рыбы хочет. Закат скоро. Пойдем сорожки надергаем?»

А четвертого, к нам на «кордон» заявились они. Мужики в кожаных куртках и на больших красивых машинах. Мама назвала их «братками». Я обрадовалась новым родственникам, ведь я давно просила у родителей брата. Но мама схватила меня за руку и велела бежать. Тогда я не понимала, почему мы прячемся от новой родни, но запомнила громкие причитания бабы Нюры: «Ироды, что вам от бедной старухи нужно?»

Нас с мамой не нашли, вернулись мы только ночью. Все было тихо. С бабушкой и хозяйством ничего не случилось. Но на мои вопросы мне так и не ответили.