Корпорация Томб райдерс
Шрифт:
– А то ! Пойду, конечно...
Первый, аккуратно опустив ногу на первую ступень, бочком, стараясь не касаться стен, начал спуск. Сделав несколько шагов, он приостановился и отдал распоряжение :
– Ять, пойдёт следующим ! Аз, подай ему перфоратор и пару буров ! Не забудьте также взрывчатку, ломы и домкрат.
Я двинулся за Первым. Спустившись на несколько ступеней, принял поданный сверху инструмент. Чтобы освободить руку, засунул буры под мышку, свободной рукой включил фонарик и двинулся вниз, освещая ступени.
Опережая меня на пять-шесть ступенек, впереди пыхтел Первый. Я быстро понял, почему он так шумно задышал - воздух в подземелье казался странным - не чтобы спёртым или с каким-то неприятным запахом, а просто стоялым и явно небогатым кислородом. Иного, впрочем, и ожидать не приходилось, ведь, скорее всего, много лет уже минуло с того момента, когда опущенная плита над входом прервала всякую естественную вентиляцию. Я не сдержал любопытства и нажал клавишу вызова в боку рации :
– Второй, можешь ответить на мой вопрос ?
– Валяй,- разрешил тот,- Только не спрашивай про любовь и деньги.
– Хорошо, не буду. Скажи, как думаешь, давно вход сюда закрыли ?
– Да уж лет... м-м... триста с гаком. Я ж не знаю точно, какой сегодня день ! Надо у Бориса Топилина спросить - это он у нас навигацией занимается.
– Сегодня двадцать пятое мая две тысячи седьмого года,- подсказал я.
– Ну ты даёшь, Ять !- хмыкнул Второй.- Вроде и не дурак, а наивный, как деревянный мальчик Буратино.- он, видимо, хотел ещё что-то добавить, но вместо этого неожиданно задал встречный вопрос.- А почему ты спросил, воздух, типа, не понравился ?
– Да, плохой воздух, кислорода мало.
– Эт-то точно. Погоди немного, ещё и снег пойдёт !
– Да ладно гнать-то !- я заподозрил, что Второй просто глумится надо мной, но тот совершенно серьёзно пояснил :
– В сухом воздухе на выдыхаемой нами влаге осаждается углекислый газ. Он выпадает, как снежинки на морозе...
Я так и не понял, шутит ли мой собеседник или говорит всерьёз, потому что тут включился Первый, раздражённо пресёкший нашу беседу :
– Хорош трепаться, господа народ, а то потом в самую неподходящую минуту окажется, что у вас рации разряжены !
Спустившись на сорок ступеней, я оказался на узеньком пятачке, игравшем роль своеобразной лестничной площадки. Первый миновал его и продвигался дальше по второму пролёту, уходившему всё глубже и глубже.
– Я забыл тебя спросить...- Первый направил мне в лицо яркий луч своего фонаря.- Ты, Ять, часом клаустрофобией не страдаешь ? Под поднятой порткулисой проползти сможешь ?
– Смогу.
– ...низкие потолки и замкнутые пространства ощущения удушья не вызывают ?- не унимался он, продолжая светить мне в глаза.
– Не вызывают,- огрызнулся я.- Фонарь убери !
Луч переместился с моего лица под ноги и пополз по плитам пола.
– Это хорошо, что ты каменных мешков не боишься.- философски изрёк археолог.- А то есть в нашем деле какой-то такой... м-м... пугающий оттенок.
– Я не боюсь темноты,- мне пришлось произнести это с абсолютной непоколебимостью, хотя, положа руку на сердце, следовало признать, что я прекрасно понял мысль собеседника ; более того, в ту секунду я действительно ощущал себя несколько не в своей тарелке.- Ты пустое болтаешь. Лучше объясни какой сегодня день ?
Тут я услышал один из самых странных ответов в своей жизни :
– Видишь ли, Ять, сейчас отнюдь не двадцать пятое мая две тысячи седьмого года.
– Так какое же, по-твоему, сейчас число ?
– Я не знаю, точно так же, как этого не знает Второй. Это известно человеку по фамилии Топилин, наш навигатор.
– Ну, хотя бы предположительно : двадцать четвёртое мая ? двадцать шестое ? какое ?
– Ты, видать, совсем ничего не понимаешь. Сейчас не две тысячи седьмой год. И вообще не наша эра. Христа ещё не было и Юлия Цезаря тоже, и Фалеса Милетского, и Пифагора - никого. Так что квадрат гипотенузы пока не равен сумме квадратов катетов. То есть, конечно, равен, по об этом пока никому в этом мире ничего не известно.
Не стану лукавить, вот тут я понял, что действительно ничего не понимаю.
Мы почти что бегом преодолели двадцатиметровый коридор, посвечивая во все стороны фонариками, и очутились в следующей довольно просторной комнате, площадью метров тридцать, если не больше. Здесь мы встретили первые предметы домашней утвари и мебель. В несколько рядов вдоль стен стояли вазы, думаю, их тут находилось не менее пары сотен ; в одном из углов оказалась громадная низкая тахта, углы которой украшали деревянные барельефы в виде львиных морд. Налево от коридора, через который мы сюда проникли, стояли рядком три внушительных деревянных ящика.