Коррекция

Ищенко Геннадий Владимирович

– Сапаров? – переспросила его молоденькая продавщица. – Если Фёдор Юрьевич, то это наш директор. Только его сейчас нет на работе и сегодня уже не будет. Вам нужно подойти завтра к открытию, тогда точно застанете.

– Девушка! – взмолился Алексей. – Как мне узнать его адрес? Дело не служебное, а личное, и до завтра ждать не может. Я через пять часов должен уехать из Москвы.

Девчонка не знала адреса, но он оказался известен продавщице, работавшей в другом отделе. Через полчаса Алексей, проигнорировав

лифт, поднялся по лестнице на третий этаж дома дореволюционной постройки и позвонил в нужную квартиру. За дверью прозвучали шаги, и мужской голос спросил, кого надо.

– Если вы Фёдор Юрьевич, то вас, – ответил Алексей. – Возникли вопросы по работе магазина, а вас почему-то нет на месте! Я из районной плановой комиссии исполкома.

С той стороны двери сняли цепочку и открыли замок.

– Проходите, пожалуйста! – сказал открывший дверь полный мужчина лет пятидесяти, одетый в тёплый халат. – Я, знаете ли, немного приболел. Уже конец рабочего дня, так что не стал обращаться к врачу. Вы меня удивили: не ожидал, что работа магазина заинтересует исполком. Неужели на нас есть жалобы?

– В квартире есть кто-нибудь? – спросил Алексей.

– Нет, жена с детьми на даче, – ответил Сапаров. – Я не понимаю…

– Я не веду деловые разговоры в прихожей, – перебил его Алексей. – Может, пригласите в комнату?

– Проходите, – уже не скрывая беспокойства, сказал хозяин. – Садитесь в любое из кресел и говорите, что вам от меня нужно.

– Документы для меня и моей жены, – ответил Алексей, садясь на край кресла. – И работу нужно выполнить качественно и быстро. Мой паспорт нужен уже сегодня, а жену привезу через два-три дня. И не надо изображать недоумение или возмущаться, этим вы только отнимите время у нас обоих.

– Как вы на меня вышли? – спросил Сапаров.

– Это неважно. Окажете мне услугу, получите деньги, и мы с вами расстанемся. Неприятностей с моей стороны у вас не будет.

– Десять тысяч за паспорт, – решился Сапаров. – Деньги платите сейчас. Вами займутся завтра, вашей женой – когда привезёте.

– Устраивает всё, кроме сроков по моим документам, – сказал Алексей. – Мне негде ночевать, а без документов…

– Доплатите две тысячи, и вам обеспечат ночлег. Платите, или я попрошу вас покинуть мою квартиру и больше не появляться.

На следующий день, сделав всё, что было намечено, Алексей на попутках добрался до деревни.

– А я так волновалась! – плакала Лида, прижавшись к мужу. – Думала, если что-нибудь случится…

– Что может случиться с таким, как я? – сказал он, целуя заплаканные глаза. – Деньгами разжился, паспорт получил и даже сговорился насчёт комнаты и уже оплатил. Так что завтра твоя деревенская жизнь заканчивается. Не надо плакать, лучше примерь туфли. И платье я для тебя купил, так что теперь не будешь сильно выделяться. Как

ты здесь отдыхала?

– Вчера с женой Степана бегала на реку купаться и ходила босиком по траве, – вытирая слёзы, ответила Лида. – А ещё помогала хозяйке.

– А на реку тоже бегала босиком или на каблуках?

– Нет, хозяйка взяла туфли у кого-то из соседей. Сказала, что их дочь погибла в войну, а обувь осталась. Немного великоваты, но ноги не натёрла.

– И какое у тебя впечатление от сельской жизни?

– Молоко вкусное, курочек жалко, а местный туалет поразил до глубины души.

– А что ещё поразило, кроме туалета?

– Люди мне здесь понравились, не все, но большинство. О природе не говорю: сам должен понимать.

– Ладно, хозяева не будут до ночи сидеть во дворе, дожидаясь, пока мы с тобой наговоримся. Поэтому о важном поговорим, когда завтра пойдём к шоссе.

– Лёш! – она прижалась к нему. – Знаешь, как я по тебе соскучилась?

– И как ты себе это представляешь? Ты не можешь любить тихо, а через двери всё слышно. Сеновал у них есть?

– Я не знаю, но корове сено давали.

– Давай потерпим до завтра? Хозяева квартиры работают, поэтому нам никто не помешает.

– Тогда я отправлю тебя спать на печь, а то рядом не усну. Только там сушатся вишни, надо будет их убрать.

Утром позавтракали, тепло простились со стариками и ушли из деревни. Перед уходом Алексей положил им на стол пятьсот рублей.

– Мог бы дать и больше, – выразила недовольство жена. – Вон у тебя сколько денег!

– Мне не жалко, но этого и так много за те несколько дней, которые ты у них была. Разболтают, что я сорю деньгами, а Степан возьмёт на карандаш. И на будущее запомни, что нам нельзя сильно выделяться.

Новые туфли оказались впору, и платье на Лиде смотрелось хорошо и не бросалось в глаза. Её вещи Алексей завернул в куртки и нёс в руке, держа за ремень.

– Теперь можно и поговорить, – сказал он, когда перевалили через холм и деревня скрылась из виду. – Сейчас поймаем попутку и доберёмся до Москвы. Первым делом веду тебя делать паспорт. Вот мой, можешь посмотреть. Делают очень прилично, при простом осмотре не придерёшься.

– Вербицкий Алексей Николаевич, – прочитала она. – А фотография паршивая.

– Их такие и делают на паспорта, – объяснил муж. – Я поменял только фамилию, тебе сделаем так же, чтобы не путалась. Потом отведу тебя на квартиру, и вместе подумаем, что нужно купить из вещей в расчёте на два месяца.

– А почему только на два? Это ничего, что я всё время задаю вопросы? А то ты сам не объясняешь.

– Сейчас объясню. Москва – город особенный, а время, в которое мы попали, делает его для нас ещё более неудобным. Просто так можем приехать в него только в гости и очень ненадолго.