Корректировщик
Шрифт:
Даже не проанализировав идею, он представил ноги суперзавра и заставил их двигаться. И Тихоня наконец сообразил, что от него требуется. Помедлив, он оторвал брюхо от скал, сделал шаг, оглянулся на всадника. Алиссон с чувством стукнул дракона по пластинам шеи и еще раз вызвал в памяти образ ползущего суперзавра. Тихоня с грохотом двинулся вперед.
Первое время он шел в сторону от Коннорс-Рив, но Алиссон дважды останавливал его, – делал это он все смелей и смелей, – корректируя направление, и наконец они поползли точно к ущелью, озаряемые только светом звезд.
Прожекторы лагеря включились только
Десять километров до ущелья дракон прошагал за десять минут, а у входа в каньон его уже ждали Кемпер, Леко, Хойл и Кеннет. Алиссон приказал Тихоне пересадить их в седло, обнялся с летчиком.
– Все в порядке?
– Стоило бы сомневаться. Знаешь, кого я встретил? – Кемпер засмеялся. – Того ублюдка, который не пускал нас к Джайлсу. Помнишь? Этот «пес войны» снова оказался на пути, хотел…
– Потом будете делиться впечатлениями, – перебил летчика Кеннет. – Самое трудное впереди. Двигаем к биурсу, пока нас не накрыли ракетным залпом.
Тихоня снова зашагал вперед с грацией шестиногого бегемота, увеличенного в пятьдесят раз.
Тревога в лагере началась, когда суперзавр с погонщиками преодолел плотину из обломков скал, перегородившую ущелье, и заглянул в каменный мешок, на дне которого сидел на корточках биурс.
Пружина ситуации сжалась до предела.
Джайлс вернулся из штаба в свою палатку злой и возбужденный. Разговор с помощником президента не получился, «кусок мыла» не перечил сенатору, но и не соглашался с его точкой зрения, снова пообещав поговорить с президентом. Вряд ли стоило взывать к гуманизму и человечности этого чиновника, добившегося власти благодаря невероятно гибкому уму и умению вовремя поддержать нужную кандидатуру.
– Скользкая тварь! – сквозь зубы произнес Джайлс, бросая куртку на походную постель, гаркнул: – Сэм!
В палатку вошел адъютант, он же личный охранник сенатора, Сэмюэль Старджон.
– Подъем в шесть утра, завтра убываем в Тонопу.
– К вам гость, сэр. Пригласить?
– Кому там не спится? Уже полдвенадцатого ночи!
– Говорит, у него важное сообщение. Назвался зоологом, доктором наук Зальцманом.
Джайлс плюхнулся в кресло, едва не сломав его.
– Стакан глинтвейна, тосты… Зови, черт с ним!
В палатку робко протиснулся громадный мужчина, не то чтобы толстый, но пухлый, с какой-то болезненной рыхлостью. Желеобразный, пришло на ум сравнение. Квадратное, с отвисшими щеками, такое же рыхлое, как и тело, бледное лицо окаймляли бакенбарды и редкая бородка. Но глаза зоолога блестели остро и хитро.
Опасный парень, подумал Джайлс.
– Слушаю, – сказал он, удовлетворившись осмотром, отхлебнул горячего напитка. Сесть посетителю не предложил.
– У меня есть сведения конфиденциального характера, – заговорил Зальцман неожиданно тонким голосом. – Но хотелось бы иметь гарантии…
– Короче. Все, что вы скажете, останется здесь.
– Я вам верю (зато я тебе нет, подумал сенатор). Дело в том, что в лагере заговор. Некоторые мои коллеги решили освободить этого двутелого монстра…
– Что?! – Джайлс поперхнулся,
– Это не чушь. Хойл, Романецкий, Кеннет… и другие, всех я не знаю, уже исчезли из лагеря, но мне точно известно, что они пошли к биурсу.
– Безумие! – Джайлс залпом допил глинтвейн, швырнул стакан в угол. – Ну, а вы почему не с ними?
Рыхлый Зальцман дернул щекой, набычился.
– А-а, не взяли? – понял сенатор. – Понятно. Я бы тоже не взял. Вы уже сообщили кому-нибудь об этом?
– Нет, но если вы не примете срочные меры…
– Понятно. – Джайлс встал. – Приму.
Точным ударом кулака в подбородок он послал гостя на пол. Задумчиво сказал примчавшемуся на шум адъютанту:
– Ему стало плохо. Сделай укол успокаивающего, пусть полежит здесь, поспит. Я в штаб.
Накинув куртку, Джайлс вышел в ночь. Но у Киллера, видимо, были свои информаторы, и он включил тревогу, когда задыхающийся от бега сенатор добрался до штабного бэтээра, придумав, как отвлечь адмирала, если он не спит. Втиснувшись в машину, сенатор стал свидетелем беспрецедентной ситуации: одна группа людей, рискуя жизнью, пыталась вызволить из западни чужое разумное существо, а вторая группа пробовала им помешать, готовая уничтожить и пришельца, и его добровольных помощников.
– Вы с ума сошли! – прохрипел Джайлс, услышав последние слова адмирала: Киллер советовался с командиром эскадрильи перехватчиков, чем лучше обстрелять ущелье Коннорс-Рив.
– У меня нет другого выхода, – оглянулся на него полный холодной ярости Киллер. – Эти ваши мягкотелые «яйцеголовые» друзья сами подписали себе приговор. И решаю здесь я!
– И вы посмеете… стрелять?! Там же люди! Четверо ученых…
По губам Киллера скользнула пренебрежительная улыбка.
– Сенатор, есть цели, оправдывающие любые средства. В данном случае это могущество страны. Сядьте и не мешайте. – Киллер отвернулся, беря в руки микрофон рации, но приказ отдать не успел.
Давно не дрался с таким удовольствием, подумал Джайлс, лет десять, после того, как бросил спорт. Повернул Киллера к себе лицом и отправил адмирала в нокаут, как и доносчика Зальцмана перед этим. Помощник президента, генерал Рестелл, операторы у пультов и мониторов, офицеры связи и охраны, выпучив глаза, глядели на влипшее в стену кабины тело адмирала.
Сирена была слышна так, будто взвыла в сотне метров отсюда, а не в двенадцати километрах, как на самом деле. Кеннет от неожиданности чуть не свалился вниз, и Кемпер едва успел удержать его на краю седла. Но и он подпрыгнул в испуге, когда Тихоня ответил сирене своим странным криком – воем-клекотом, от которого запросто могли лопнуть барабанные перепонки.
Биурс внизу, на глубине двухсот метров, зашевелился, неуверенно шаря вокруг себя обеими лапами. Правая голова его, на которой оранжево светился уцелевший горизонтальный глаз, посмотрела вверх, левая тоже запрокинула лицо, но ее глаз не светился, скрытый какой-то стеклянистой массой. Очень медленно биурс выпрямился. Шкура его – или броня скафандра? – тускло засветилась.
– О господи! – пробормотал Хойл. – У него же глаз вытек!
– Очень похоже, но вряд ли соответствует истине, – попытался начать спор Кеннет, однако Алиссон цыкнул на них.