Корректор реальности
Шрифт:
– «Генерал Зайдеман сообщил, что в 10 часов 20 минут вероятно наши… то есть – немецкие… – поднял на меня взгляд маршал, – войска в районе Ржавец атаковала своя же авиация.
Проведенное расследование выявило, что один из отрядов бомбардировщиков Не.111 в плохих метеоусловиях и при ограниченной видимости, а также из-за неверного наведения потерял пространственную ориентировку и бомбил район Ржавец».
– А? Каково? – с довольным видом вновь посмотрел на меня маршал.
– Бывает… – сдержанно ответил я. – Мы тоже часто заставляли немецкие бомбардировщики
– Вот-вот… Дойдем и до этого. Продолжаю…
– «Военный судья заслушал результаты проверки…
– Ну, это мы пропустим… – маршал пробежал глазами пару абзацев. – Ага, вот!
– …как сообщил в 16 ч 35 мин того же дня прокурор штаба 8-го авиакорпуса, в результате расследования выяснилось: никому нельзя предъявить обвинение в преступной халатности, поскольку все требования безопасности бомбометания были соблюдены».
– У немцев, вроде, авиакорпусов нет, товарищ маршал, – скромно подал реплику я. – Эскадра, наверное…
– Такой перевод… Не отвлекайтесь… – Шапошников продолжил чтение документа.
– «Как сообщалось из 6-й танковой дивизии 13 июля 1943 г., действиями советской авиации в районе Казачье войскам нанесены ощутимые потери. По сообщениям 11-го танкового полка, свои… Читай – немецкие! – опять прокомментировал маршал. —…Авиационные подразделения причинили еще больший ущерб личному составу и материальной части».
– В общем, чтобы не путать вас, где немцы, а где мы – скажу своими словами. – Шапошников отложил пенсне и продолжил.
– Из отчетов командования танковых соединений немцев, а также штаба 3-го танкового корпуса, следует, что шесть бомбардировщиков «Хенкель-111» весьма метко, надо сказать, не торопясь и прицелившись, сбросили свой груз на немецкий же командный пункт. Погибло пять известных в корпусе боевых офицеров. Среди них – командир 144-го танкового гренадерского полка майор фон Биберштайн и командир одного из батальонов 6-й танковой дивизии. Между прочим – кавалер «Рыцарского Креста», капитан Екель… [28]
28
Данные взяты из книги Д.Б. Хазанов, В.Г. Горбач. Авиация в битве над Орловско-Курской дугой, Москва, 2004, стр. 169.
– Вот тебе и ексель-моксель! – опять отвлекся маршал. – Далее говорится, что было убито еще 15 унтер-офицеров, а 56 других немецких военнослужащих получили ранения. Как вам такой компот?
– Да-а… Как говорится – нарочно не придумаешь. Но я пока что не совсем понимаю…
– Вы в бильярд, случаем, не играете, Вадим Игнатьевич, а? Нет? Жаль, жаль… Есть такой термин в бильярде – «от борта – в лузу». И совсем хорошо, когда от борта в лузу, да еще и «чужачка» положить! Ну, чужой, это такой шар…
– Я знаю, что такое «чужак»… Так вы имеете в виду, что бить по переправе и танкам противника надо не одним штурмовиком, а… – я с уважением взглянул
– Не прибедняйтесь, Вадим Игнатьевич. Сделаем немного другие акценты. Я работник штаба, а вы летчик и дважды Герой Советского Союза! Кому, как не вам эту задумку и исполнить, а? Ну, что скажете?
– Пока ничего не скажу… Изучать ситуацию надо, готовиться.
– Вот, возьмите. Здесь данные о налетах немецкой авиации на наши обороняющиеся части. Как раз то место, тот период.
– Это хорошо. Еще бы найти самолеты… А впрочем… Найдем! И чем ударить по немецким бомбардировщикам найдем. Помню я один бой над Волгой – картинка маслом! Война в Крыму, все в дыму, ничего не видно. Только «лапти» в воду падали…
Я вытянулся по стойке «смирно».
– Задача ясна, товарищ маршал! Разрешите исполнять?
Глава 12
Я потерянно бродил по опустевшему аэродрому. Буквально десять минут тому назад на восток, в городок с чудесным женским именем Лида, ушли пережившие бомбежку и доверху забитые людьми и запчастями грузовики 122-го ИАП, бензозаправщики, две легковушки, санитарный автобус и пожарная машина. В общем, все, что только могло самостоятельно двигаться и спасти наземный персонал авиаполка от приближающихся немецких танков. Оставшиеся после вчерашних и сегодняшних боев в строю истребители полка еще раньше улетели на новый аэродром. Было около 11 утра 23 июня 1941 года.
На аэродромных стоянках, треща и брызгая трассирующими патронами из боеукладки, догорали разбитые бомбами «ишачки». Мощно полыхали зарытые в землю и подожженные перед уходом баки с бензином. Чуть дальше, за полем аэродрома, чадно горели сбитые при налете немецкие бомбардировщики. Сильно пахло сгоревшей резиной, каким-то чесночным запахом немецкой взрывчатки и сожженными в спешке бумагами.
Ветерок подогнал мне под ноги ворох шуршащих бумажек. Я машинально уронил на землю слабый клубочек. Бумажки вспыхнули, заметались горящими бабочками на ветру и осыпались пеплом… Зачем? Формуляры какие-то… Кому они нужны? Опустевший, покинутый людьми аэродром производил тягостное впечатление брошенного в панике дома, в одной из комнат которого остался лежать забытый всеми покойник…
– Тур, что делать-то будем? Тут все разбито… Истребители сгорели, лететь не на чем.
– Не суетись, Андрей. Вон, видишь – ангар разгорается? Давай рысью туда. Думаю, там наши «ишачки» и стоят, нас дожидаются.
Мы дружно рванули к стоящему на отшибе ангару. Хотя – какой это ангар? Сарай, он сарай и есть. Только большущий, как легендарный ковчег.
Подбежали, навалились, распахнули здоровенные двустворчатые ворота. Вот они, стоят, родимые, нас дожидаются. Внутри ангара, в слабом свете из ворот и от дырок в крыше, были видны три истребителя «И-16» со снятыми капотами.