Корректор. Книга первая
Шрифт:
Я достал из кармашка пакет, открыл его… Видели бы вы, как эта мелочь пузатая в момент схарчила содержимое пакетика. Я даже растерялся, а эти рыбёшки потыкались мне в щёки и в лоб, типа, спасибочные поцелуйчики. И тут, со дна, величаво так, по-королевски, поднимается, я так понял, звездчатый скат. И тут я растерялся. Всё угощение мелочь сожрала, чем теперь Его Величество угощать? «Не переживай, Илья, — шеф, как всегда вовремя. — Слева, на плавках, такой же карманчик, побольше, правда. Там угощения для нашего спасателя». — И точно, слева, в кармашке пакетик, а в пакетике хор-роший такой
Да, ребята, тут так было здорово, просто хотелось висеть в воде, среди разноцветной мелочи ещё и ещё, но… Шеф поднял большой палец руки вверх. Да, всё хорошее, когда нибудь кончается. Медленный подъём. Где-то посредине снова продувание ушей. Поверхность, снимаем ласты, складываем на песок, поднимаемся по лесенке. Хорошо, просто хорошо.
Сложили экипировку в ящики, приняли душ, обсохли под феном, оделись.
— Давай, Илья домой, обедай и готовься на выезд по магазинам с нашими девочками. Окей?
— Орр лайт, мой командор!
Дома уже всё стояло на ушах. Лизонька готовилась к шопингу. Когда она узнала, что я еду с ними, завизжала, зацеловала до потери себя, затискала. Потом вспомнила, что я у неё не кормленный. Шторм развернулся в другую сторону. А мы с Симочкой, пока, неспешно так общались, на ментальном уровне. По докладу нашего Хранителя Очага утро прошло без происшествий, за исключением того, что она снова слышала зовущий вой, но не успела доложить, как опять уснула. Я за это нашу любимицу поцеловал в лобик и сказал, что этого воя больше не будет. Сима надолго задумалась, даже попыталась задней лапкой почесать за ушком, но лапка зависла. И тут её озарило:
«Ты его прогнал? — Я кивнул, — Насовсем? — Я кивнул, — Далеко»?
«Не переживай, очень далеко»!
«Какой ты смелый»! — Глубоко вздохнула Симочка и прижалась ко мне.
После обеда мы собрались и вышли на дорогу, где нас уже ждал автобус. А в автобусе… Я не поверил своим глазам:
— Пятый! Морда твоя неудобная! Как я рад тебя видеть! — Штучный всем своим видом пытался показать, что он со мною не знаком, и вообще его тут нет. Ну просто нет совсем. Но после пары дружеских пинков, он понял, что я на него зла не держу и тоже заулыбался.
— Ну, ты как? Я же понимаю, что после каждой нашей встречи тебе было тоже не очень хорошо? — Спросил я его. Он махнул рукой:
— Не переживай, у нас на эти темы всегда по нескольку дублей припасено, так, что, всё нормально. Одно не очень приятно, каждый раз загрузка воспоминаний ликвидированного дубля. А так, — Он пожал плечами, — всё в норме, жизнь как жизнь. Не лучше, но и не хуже, чем у других.
— Ну и, Слава Богу! — Я повернулся к девочкам, — Девчата, а куда едем то, и почему без командира? — Варвара Степановна ответила так, как может ответить, наверное, только она:
— Мы бы и тебя не взяли, но приказ — капитану Авдееву развеяться, и, главное, ни о чём не думать. Приказ понятен, товарищ капитан? — Я пожал плечами:
— Приказ понят,
— Вот и чудно. А едем мы в Японию, Токио, Киото, и так далее.
Моё отношение к шопингу, как и любого нормального мужика, такое — тяжко, нудно, иногда противно, но от этого никуда не деваться. Пока девчонки бегали по отделам, Штучные принимали и укладывали покупки, мне оставалось только стоять, зевать, засунув руки в карманы. Скучно, честное пионерское. Правда, когда прошли в отдел бытовой электроники, там я откровенно завис. Блин, Япония, не просто так.
Неожиданно я увидел их. Нет, не подумайте чего, у меня нет знакомых в Японии, просто я увидел измученную, из последних сил держащую себя в тонусе мамочку, а с ней, коляске дитя, измученное жизнью и болезнью. Детский Церебральный Паралич. Думаю, этим всё сказано.
— Варвара Степановна.
— Что, Илья? Что нибудь случилось?
— Да, тётя Варя, случилось. Видишь этого ребёнка?
— Конечно, а что не так?
— Да всё не так, поймите, ребёнок не должен так страдать, и мама рядом, страдающая не меньше. — Варвара остановилась, глядя на меня:
— Ты что-то хочешь сделать?
— Я хочу им помочь. Думаю, не нарушу ли я какие нибудь запреты, табу? — Степановна так странно посмотрела на меня:
— Погоди немного, я спрошу. — Я её уже почти не слышал, во мне кипел адреналиновый водоворот. Единственное, что я зафиксировал это кивок Варвары Степановны, можно, мол.
Подойдя к маме с дочкой, я видел только их ауру. Всё остальное просто перестало для меня существовать. Внимательно вглядевшись в ауру мамы, я увидел большое кроваво-красное образование в районе левой височной доли. «Как Вас зовут»? — Я поклонился им, вовремя вспомнил, что у японцев без поклонов разговоров нет, впрочем, как и у Эссов.
«Акеми, а дочь Амико». — И женщина поклонилась.
«Яркая Красота и Умный Ребёнок. Прошу меня простить, но сначала я займусь Вашими проблемами, у Вас они более серьёзные» — Не обращая внимания на до предела раскрытые глаза и мамочки и окружающих, я стал, руководствуясь теми знаниями, что дал мне Харон, проводить процесс лечения. Для начала, я создал видимый только мне, вихревой микро портал над головой Акеми. Вихрь портала приобрёл чёрный цвет. Это означало одно — ещё чуть — чуть, и я бы уже не успевал. Постепенно подгребая кровавые связки в кучу, для того, чтобы эту кучу, затем вогнать в портал и выбросить на другой конец вселенной. Лучше в центр какой нибудь звезды. Но самое главное на сию минуту — это собрать всё кроваво-красное воинство, не оставив ни одной клетки. Как вы сами понимаете, клетки рака мозга исключительно живучи.
Ну вот, кажется, получилось. Аура Акеми сияет всеми оттенками бирюзового, а что это значит? Думаю, что каждый поймёт. Теперь очередь Акико.
Неожиданно мены кто-то толкнул в бок. Я выполз из своего состояния и не поверил своим глазам. Мы, трое, Акеми, Амико и я стояли в окружении десятка полицейских, каждый из которых направлял мне в голову пистолет. И что мне оставалось делать? Так, как в Ингушетии нельзя, здесь другие законы, другие традиции, другая вера. О, Вера! Посмотрим, насколько она здесь другая.