Корректор. Книга пятая. Горизонты нашей мечты
Шрифт:
– Разумеется, ваше высочество, – фрейлина склонилась в реверансе, и Рита взлетела в седло подведенного к ней конюхом Барса. Ездить она предпочитала по-мужски. Не то чтобы дамские седла она на дух не переносила, но она ужасно любила то неодобрительно-кислое выражение лица, что возникало на физиономии канцлера, считавшего такое поведение недостойным благородной женщины. Вот и сейчас она с удовольствием посмотрела на него сверху вниз, небрежно взмахнула рукой и, пригнувшись к луке седла, дала коню шенкеля. Галопом в сопровождении охраны она пронеслась по обширному внутреннему двору, нырнула под поднявшуюся при ее приближении решетку ворот и вылетела на Проспект орхидей.
На проспекте она, впрочем, перешла на неторопливую рысь. Слева тянулась кованая ограда дворцового парка. Справа возвышались
Светило солнце, дул ласковый теплый ветерок, шелестела листва высоких тополей, высаженных вдоль проспекта стройными рядами. Барс шел ровной иноходью, охрана тактично держалась позади, и Рита почувствовала, что не отпускавшее ее с самого утра раздражение постепенно тает. Постепенно она отмякла настолько, что даже начала милостиво кивать встречным пешеходам и пассажирам открытых кабриолетов и колясок, что поспешно кланялись, завидев ее. Стоило сбежать из дворца с самого рассвета, а не валяться в постели, дуясь на целый свет. Пусть даже не в Академию, а в лес или куда угодно – лишь бы подальше от помпезных дворцовых комнат и переходов, навевавших на нее тоску. Она глубоко вдохнула воздух, пахнущий зеленой листвой и слегка отдающий лошадиным навозом, и тряхнула волосами. Вот бы сбежать из дворца навсегда! Отречься от престола, забыть про политические дрязги, собственную ничтожность, неудобную золоченую мебель из тяжелого дуба и фереста, перешептывания и смешочки за спиной – и стать обычной мещанкой. Найти себе респектабельного мужа – торговца или ювелира, родить ему пару-тройку ребятишек и умереть в глубокой старости всеми забытой и счастливой…
Мечты, мечты. Никуда она, разумеется, не денется. Не светит ей никакого мужа помимо одного из напыщенных герцогов, а за них она не выйдет даже под страхом смерти. Так что остается лишь перебиваться случайными любовными приключениями с нагловатыми самовлюбленными юнцами, которых наверняка подсовывает ей в постель сам канцлер.
Она опять тряхнула головой и запретила себе думать. Вообще. Смотреть по сторонам, иногда кивать встречным и наслаждаться краткими минутами иллюзии свободы – и никаких мыслей. На углу одной из улочек крутился небольшой голубоватый вихрь, почти невидимый в свете дневного солнца – псевдопортал, скучный и обыденный. Наверное, мальчик из другого мира явился через такой же. Рядом с ограждавшей портал лентой желтой бумаги стоял со скучающим видом стражник с алебардой. При виде кортежа он вытянулся и отдал честь. Забавно. То ни одного псевдопортала годами, то вдруг начинают появляться тут и там, словно поганки после дождя, а потом опять пропадают. И никто не знает, почему.
Полчаса спустя, когда далекие часы на башне мэрии пробили два, они подъехали к гвардейскому кордону в ста саженях от главных врат Академии, скрытых пока что изгибом лесной дороги. Могучего телосложения Защитник в шлеме с высоким белым плюмажем вышел на середину дороги и поднял руку, сигналя остановиться. Серебряный кубирин у него на шее, выглядывавший из-под полурасстегнутого воротника кителя, щеголял ярко-красным рубином, а уже проявившийся Атрибут – изумрудный плащ, переливающийся ярко-желтыми точками – несмотря на почти полный штиль колыхался за спиной, словно от сильного ветра.
– Доброго дня, рыцарь Раздолье, – слегка высокомерным тоном поприветствовала его Рита. – Ты, случайно, не намереваешься защищать от меня Академию? Уверяю, у меня и в мыслях нет ее завоевывать.
Она бросила взгляд влево, под навес. Высокая, под стать своему напарнику, Защитница-Меч встала навытяжку и отдала честь. Ее Атрибут, гигантская секира слепящего золотого пламени, лишь на мгновение полыхнула, сгустившись над плечом, и тут же растаяла. Десяток кирасиров с пиками приняли «на караул».
– Ваше Высочество! – Защитник согнулся в глубоком поклоне. – Вы всегда здесь желанная гостья. Из дворца предупредили о вашем визите, и госпожа
– А можно всех здесь оставить? – поинтересовалась Рита, невинно хлопая ресницами.
– Ваше Высочество! – обиженно прогудел из-за ее спины капитан Крейт. – Этикет не допускает вашего появления на людях в одиночестве даже в Академии!
– Шучу, – тяжело вздохнула принцесса. – Крейт, ты вообще знаешь, что такое «шутка»? Бери с собой кого-нибудь, и вперед.
Не дожидаясь реакции капитана стражи, она дала Барсу шенкеля и послала его вперед быстрым галопом. Командир караула едва успел посторониться, и Рита почувствовала, как его Атрибут задел ее по ноге: легкое шелковистое прикосновение, способное, однако, мгновенно превратиться в несокрушимую хватку каменного голема. Позади застучали копыта – Крейт, слишком тяжелый в броне, напяленной на него самого и на его коня, безуспешно пытался ее догнать. Мимо мелькнули предупреждающие знаки по обеим сторонам дороги, и она вылетела на небольшой брусчатый плац, надвое рассеченный вратами Академии.
Разумеется, ректор уже ждала ее перед входом. Высокая красавица с черными волосами, собранными в строгий пук на затылке, в повседневной форме Академии: полковничьи кресты в петлицах, синие китель и юбка до колен с желтым паутинным рисунком, белые чулки, черные туфли. Ее Атрибут – слегка изогнутый палаш, горящий синим пламенем, сейчас миниатюрный, всего полсажени в длину, парил рядом вертикально, острием к небу. Рядом, разумеется, стояла проректор по хозяйственной части. Госпожа Айсока в точно такой же форме впечатления производила куда как меньше – приземистая, полноватая, с отчетливыми морщинами в уголках глаз и улыбчивыми складками вокруг губ, она выглядела доброй тетушкой, невесть как забредшей в казармы. Рита не помнила, чтобы хотя бы раз ее встретил кто-то один из этой парочки – всегда обязательно обе. Десяток девочек и мальчиков – первокурсники, судя по нашивкам – выстроились стройной шеренгой, вытянулись и, похоже, боялись даже дышать. Однако они все как один с огромным любопытством косились на гостей. Ну еще бы – они искренне верят в то, что их почтила своим визитом настоящая правительница страны…
Рита спрыгнула с Барса, ласково потрепала его по морде, сунула в мягкие губы специально запасенный в кармашке блузы сахарок и бросила поводья поспешно подскочившему конюху Академии. Рядом заскрежетали и загрохотали доспехами, выгружаясь из седел, барон Крейт и последовавший за ним гвардеец.
– Дама ректор, – кивнула принцесса. – Госпожа проректор.
– Ваш визит – большая честь для нас, Ваше Высочество, – поклонилась в ответ Сиори. – Могу ли я предложить вам отдохнуть с дороги? Гостевую комнату слуги уже готовят.
– Да ну ее! – беззаботно махнула рукой Рита. – Я только час назад из кровати выбралась. Госпожа ректор, отпусти детишек по своим делам. Сколько раз я говорила, что не нужен мне почетный караул?
– Есть определенная процедура, – непреклонно заявила проректор. – В соответствии с уставом правящий монарх Сайлавата является патроном Академии Высокого Стиля, и его следует принимать…
– Да знаю, знаю! – засмеялась Рита. – Госпожа Айсока, официально я даже не правящий монарх.
И Сиори, и Айсока ей, скорее, нравились. За обычной вежливой отстраненностью ректора крылась настоящая забота о своих подопечных. Рита не раз замечала беспокойство во взглядах, которые та бросала на выпускных представлениях на своих уже бывших кадетов, изображавших бои со своими Атрибутами. Большая арена Цетрии считалась одной из самых безопасных в стране: магическая завеса не только отгораживала площадку для выступлений от зрителей, но и блокировала опасные удары. Тем не менее, повредить себе что-нибудь можно было и там. Сиори, в отличие от прочих надутых аристократов, думавших только о зрелищном развлечении, беспокоилась по-настоящему. Айсока же не упускала случая подкормить принцессу чем-нибудь вкусненьким во времена ее редких визитов в Академию. Вероятно, проректор считала, что во дворце ее недокармливают, и не успокаивалась, пока не запихивала в Риту по крайней мере три-четыре кремовых пирожных или кусок песочного торта.