Корректор. Книга вторая: Птенцы соловьиного гнезда
Шрифт:
– Ну? – неприветливо спросила она.
– Я извиняюсь! – обрадованно затараторил Маами. – Я очень сожалею о том, что сказал тебе тогда! Пожалуйста, позволь мне загладить вину, госпожа!
Девушка внимательно осмотрела его с ног до головы, словно видела в первый раз. Взгляд парня виновато бегал по сторонам, он избегал смотреть ей в глаза. То ли действительно переживает, то ли… что? И почему у нее нет эмпатических способностей, как у Яны?
– Ну и как ты намерен это делать? – хмуро осведомилась Карина. – Заглаживать?
– Кара! – умоляюще проговорил Маами. – Я знаю тут неподалеку кафе. Хорошее
– У меня тренировка сейчас, – отказалась девушка. – Я не ем.
– Ну хотя бы чая или сока, ладно? – парень, казалось, чуть не плакал. Карина вздохнула. Кажется, он действительно раскаивается. Ладно. Можно немного и задержаться. Выслушать извинения, вслух простить и поскорее уйти. А то ведь не отвяжется…
– Пошли, – буркнула она. – Куда?
– Тут рядом! – Маами обрадовался так, словно она посулила ему миллион. – Вон по той улице саженей двести.
Указанная улица уходила круто вверх в совсем не нужном Карине направлении. Но раз согласилась, придется идти.
– Веди.
Здесь Карина еще не ходила. Тротуар на улице оказался выщербленным и покрытым глубокими лужицами, оставшимися после недавнего дождя. В стремительно сгущающихся сумерках тускло горели редкие фонари. Вдоль тротуара тянулись унылые серые трехэтажные дома социального жилья, и ни одной живой души по такой погоде вокруг не наблюдалось. Только неподалеку возле тротуара стоял потрепанный "торой"-седан, заляпанный грязью по самую макушку. Возле машины стоял высокий плечистый парень и задумчиво пинал ее по переднему скату. Что-то в его лице показалось Карине знакомым, но что именно, она так и не поняла.
– Далеко еще до твоего кафе? – нетерпеливо спросила она у спины Маами. Парень едва не бежал впереди, ссутулившись и засунув руки в карманы.
– Совсем рядом, – откликнулся он, не оглядываясь. – Еще чуть-чуть.
Одна сторона его куртки определенно провисала. Казалось, в правом кармане лежит что-то небольшое, но тяжелое. Поколебавшись, Карина посмотрела на карман сквозь сканер и почувствовала, как екнуло сердце.
Правая рука Маами сжимала небольшой пистолет.
Вот так номер, озадаченно подумала девушка, автоматически шагая за спутником. Зачем ему пистолет? Он что, меня боится? И куда он вообще меня ведет? На самой улице никаких кафе не наблюдается, а дальше должны начинаться старые заброшенные парки, плавно переходящие в горные леса, где кафе если и есть, то в несезонье точно закрыты.
Они как раз миновали парня с машиной, когда она решила остановиться. Если он собирается в нее стрелять, то вряд ли рискнет при свидетелях. Риск минимальный в любом случае – она ожидает выстрела и не пропустит пулю, даже если он успеет нажать на спуск, но зачем до такого доводить?
– Маами! – решительно сказала она, вставая на месте и осторожно расправляя манипуляторы, чтобы обезоружить его при первой же попытке вытащить пистолет. – Ну-ка, стой. Куда ты меня…
И тут мир взорвался ослепительно яркой вспышкой и померк.
Пробуждение оказалось ужасным. Затылок саднил, голова раскалывалась от боли, в ушах гудело и выло. Руки и ноги казались свинцовыми и решительно отказывались двигаться. Все тело знобило и морозило. Что с ней? Что произошло?
– Открой глаза, сука! – в унисон
Она с трудом разлепила килограммовые веки. Кажется, что-то держало ее в вертикальном положении. По крайней мере, прямо перед собой она различила мутный мужской силуэт. Она попыталась поднять руки, чтобы протереть глаза, и не смогла. К телу постепенно возвращалась чувствительность, и она ощутила боль в запястьях и лодыжках.
Да что происходит?
Она рванулась, но не смогла сдвинуться с места. Руки и ноги оказались крепко притянутыми к чему-то твердому и занозистому жесткими болезненными путами. С трудом проморгавшись, она опустила глаза и пошевелила головой, поморщившись от нового укола боли в затылке. Она оказалась полностью обнаженной и распятой на чем-то вроде вертикально поставленной деревянной панели. Шум в ушах не стихал, и когда она попыталась пошевелить манипуляторами, то не почувствовала их. Она с ужасом вскинула взгляд.
Прямо перед ней, освещенный неярко горящей лампочкой, свисающей с потолка, стоял тот самый высокий парень, что она видела на улице возле машины. Он стоял, уперев руки в бока, и на его лице светилось откровенное торжество.
– Нравится, сука? – осведомился он. – Что, чудище, небось пытаешься сейчас порвать меня на кусочки своими щупальцами, а? А ведь не выйдет! Знаешь, что это такое? – он ткнул большим пальцем через плечо куда-то в угол. Карина посмотрела в том направлении и в смутном освещении увидела небольшой ящик примерно в полсажени высотой, выкрашенный в зеленый защитный цвет. – Это, сучка, называется объемным блокиратором. Та самая машинка, к которой всех вас привязать надо перед тем, как утопить в бухте. Хорошо себя чувствуешь, ага?
Он лениво размахнулся и снова влепил Карине пощечину. От боли у ней на глазах выступили слезы.
– Что тебе надо? – сипло спросила она.
– О! – парень издевательски поднял палец. – Правильный вопрос. Эй, Ма! Ну-ка, поди сюда. Твоя подружка интересуется, что нам надо. Расскажи ей.
Возле окна, которое, как сейчас разглядела Карина, оказалось разбитым вдребезги и от которого несло промозглым холодом, кто-то шевельнулся. Маами шагнул вперед, так, что свет упал на его лицо, и остановился. Он поежился, как от озноба – то ли нервничал, то ли стоящая в комнате стужа проникала под одежду.
– Той, а может, не надо, а? – робко спросил он. – Бить не надо? Она же ничего не мо…
– Заткнись! – резко оборвал его парень. – Она – чудище, и этого достаточно. Она чудище, мы – нормальные люди, и на одной планете нам не жить.
– Но…
– Я сказал, заткнись! – угрожающе прошипел Той. – Или я тебе самому все зубы выбью. Ты клятву забыл, которую ячейке давал? Смотри, напомню. Я сказал, расскажи ей. Или с памятью плохо стало?
– Я помню! – испуганно сказал Маами. – Я скажу! Девиант! Мы представляем собой содружество нормальных людей Крестоцина. Таким чудовищам, как ты, нет места на нашей планете. Мы поклялись, что раз и навсегда избавим от вас мир, и ты послужишь первой искупительной жертвой! Твоя кровь падет на головы… или нет, окропит знамя мучеников…