Корреспондент газеты
Шрифт:
Все трое корреспондентов слезли с лошадей и ввели их под тень пальм.
— Пальма, это прекрасная вешалка, — произнес Скотт, вешая револьвер и бутылку на небольшие веточки, росшие у ствола пальмы. — Впрочем, тень пальмы еще не особенное важное кушанье: для тропиков можно было изобрести что-нибудь получше, и я удивляюсь, как это ничего не изобрели.
— Вот взять хотя бы банан в Индии, — сказал Мортимер.
— Или, например, есть такие деревья в стране ашантиев. Под таким деревом может свободно пообедать полк солдат.
— Недурно тоже вот и в Бирме тиковое дерево… Однако, черт возьми, наши холодные консервы совсем
— Багаж придет через пять минут.
Вдоль по извилистой тропинке между скал двигался маленький караван нагруженных верблюдов. Животные шли, раскачиваясь то в ту, то в другую сторону, и поглядывали по сторонам. Впереди ехали на ослах трое берберийцев, а сзади шли погонщики верблюдов. Караван двигался в течение девяти долгих часов, с восхода месяца, — двигался с утомительной медленностью, делая только по две с половиной мили в час.
При виде пальмовой рощицы и расседланных лошадей, все — и люди и животные — повеселели. В несколько минут багаж с верблюдов был снят, верблюды расседланы, костры разведены, из реки принесли свежей воды и животным задали корм, положив его перед каждым на скатерти, так как ни один благовоспитанный араб не станет есть без скатерти.
Там, на дороге — ослепительный блеск солнца; здесь, под деревьями — мягкие полутона. Зеленые листья пальм резко вырисовываются на фоне ясного, безоблачного неба. Слуги и арабы быстро и бесшумно двигаются взад и вперед, дрова в костре потрескивают, легкий дымок тянется вверх.
Тут же вблизи мирные и глуповатые физиономии жующих верблюдов.
Кто хоть раз в жизни собственными глазами видел эти картины, — они вечно будут ему сниться.
Скотт принялся готовить яичницу и запел какую-то любовную песню. Анерлей начал разыскивать нужные консервы. Он рылся в сосновом ящике, наполненном до верху жестянками со сгущенным супом, ростбифом, цыплятами и сардинами. Добросовестный Мортимер разложил перед собой записную книжку и стал записывать свой вчерашний разговор с одним железнодорожным инженером.
Подняв на минуту глаза, он вдруг увидел своего вчерашнего собеседника. Он несся на своем караковом пони, направляясь к пальмам, под которыми сидели корреспонденты.
— Эге, да ведь это Мерривезер!
— А глядите-ка, как взмылена лошадь под ним. Совершенно очевидно, что он ставил скакать ее несколько часов подряд. Эй, Мерривезер, остановитесь!
Мерривезер, маленького роста, плотный человек с рыжей бородой клином, мчался мимо, по-видимому, не желая останавливаться и разговаривать с корреспондентами. Услышав крики, он перевел лошадь на рысь и стал приближаться к пальмам.
— Ради Бога, дайте чего-нибудь выпить! — прохрипел он. — Язык у меня присох к нёбу.
Мортимер поспешно подал инженеру воды, Скотт принес виски, а Анерлей начал угощать его консервами. Инженер пил воду до тех пор, пока у него не захватило дух.
— Ну, а теперь мне надо ехать дальше, — произнес он, обтирая свои рыжие усы.
— Есть какие-нибудь новости?
— Вышла задержка в постройке дороги. Должен повидаться с генералом. Ведь полевого телеграфа нет. Это черт знает, что такое!
— А нет ли чего для газеты?
И из карманов корреспондентов выскочили разом, как по команде, три записные книжки.
— Я сообщу вам новости, повидавшись с генералом.
—
— Ничего особенного. До свидания, господа. Ну, вперед, Джинни!
И лошадь двинулась опять вперед.
— Думаю, что и в самом деле ничего скверного нет, — произнес Мортимер, глядя вслед инженеру.
— Совершенно напротив, дело чертовски скверное! — воскликнул Скотт. — У нас подгорела яичница с ветчиной. Ах! нет… Слава Богу, ошибся… Яичница спасена и даже вышла очень удачной. Анерлей, сервируйте этот ящик, а вы, Мортимер, спрячьте вашу записную книжку. Теперь вилка должна быть важнее, чем карандаш. Что с вами Анерлей? Чего вы сидите, разинув рот?
— Да я удивляюсь… неужто, в самом деле, этот разговор с инженером нужно передавать по телеграфу?
— А уж это должны решить сами редакторы. Названные копеечные соображения и расчет не должны нас касаться. Мы должны стремиться к тому, чтобы не упустить чего-либо интересного. Это — наша обязанность.
— Но что же собственно важного нам сообщил этот господин?
Длинное и суровое лицо Мортимера озарилось улыбкой. Его забавляла наивность молодого товарища.
— Наша профессия не такова, чтобы делать друг другу подарки, — произнес он. — Впрочем, в виде исключения, пожалуй, прочту вам составленную мною телеграмму. Делаю я это только потому, что известие не важное. Если бы я имел в виду важное известие, будьте уверены, я вам его не сообщил бы.
Анерлей взял поданный ему Мортимером клочок бумаги и прочитал:
«Мерривезер. Препятствие. Остановка. Отправился сообщить генералу. Устранение препятствий. Сущность дела позже. Слухи о дервишах».
Анерлей поморщил лоб и произнес:
— Это очень уж сокращенно.
— Сокращенно! — расхохотался Скотт. — Совершенно напротив, эта телеграмма до преступного многословна. Если бы мой старик-редактор получил бы от меня такую телеграмму, то он выругался бы так, что стены в его кабинете покраснели бы. Я бы сократил эту телеграмму наполовину. Слово «сообщить», например, совершенно лишнее. «Сущность дела» тоже. И, однако… мой старик не задумался бы сделать из этой телеграммы известие, по крайней мере, в десять строк.
— Да ну? — удивился Анерлей.
— Да, хотите, я вам импровизирую эту телеграмму. Дайте-ка карандаш.
И, поцарапав несколько минут в своей записной книжке, Скотт произнес:
— Слушайте:
«От нашего собственного корреспондента. Мистер Чарльз Мерривезер, выдающийся железнодорожный инженер, ведущий в настоящее время постройку линии от Сарасса к югу вдоль Нила, встретил на своем пути серьезные препятствия, мешающие ему выполнить возложенную на него важную задачу».Как вы понимаете, редактор знает, кто такой Мерривезер и чем он здесь занят. Слово «препятствие» объяснит ему все. Теперь слушайте дальше: «Сегодня мистер Чарльз Мерривезер должен был совершить верхом путешествие в сорок миль. Ему было совершенно необходимо посоветоваться с генералом о тех мерах, которые нужно принять к устранению причин, мешающих дальнейшей постройке дороги. О сущности этих препятствий мы сообщим после. Коммуникационная линия спокойна, хотя слухи о присутствии дервишей на нашем восточном фланге продолжают циркулировать».