Коррозия, или Черный интернационал
Шрифт:
– А если не скажу, что сделаешь?
– Без горячего оставлю.
– Как страшно!.. Ладно, скажу. Со мной этими часиками расплатились.
– Кто?
– Да парень один.
– Кто такой, как зовут?
– Ну ты прям как следак ментовской! – развеселилась девчонка.
– Заткнись!.. Кто тебе котлы эти впарил?
– Да я не знаю… Ты вот трахнуть меня собираешься… или нет?
– Или да…
– Так вот, трахнуть хочешь, а как зовут, не говоришь. Так и он не сказал, кто он такой. Ну, Слава зовут, больше я про него ничего не знаю…
– Он тебя трахал?
– Нет, за красивые глазки часики подарил, – фыркнула азиатка. – Он у меня
– Ты проститутка?
– Ну зачем так грубо, фу! – жеманно поморщилась она. – Я в институте учусь, ну, и это, иногда, по возможности… В общем, могу и с тобой погулять. Если часики вернешь…
– Ага, держи карман шире! – ухмыльнулся Сафрон.
– И очко тоже! – хохотнул Хамчик.
Неспроста у него такая кликуха.
– Какие вы грубые, ужас! – Девчонка театрально закатила глазки.
– Ну зачем – грубые, мы можем и нежно…
Она завела Сафрона на все обороты. Ну чисто виагра, а не баба… Сил больше не было терпеть.
– Чистоту, говоришь, любишь. Пошли, я тебе спинку потру…
– Почему бы и нет? – Азиатка расплылась в дьявольски довольной улыбке.
И как ни в чем не бывало принялась раздеваться на глазах у толпы. Гунявый окатил ее презрительным взглядом. Типа шлюха она конченая, а не воровайка… Но Сафрону было плевать, кто и как о ней думает. Эта бестия раздраконила все чувства и все остальное. Он с похабным воодушевлением наблюдал, как та расстается с одеждой. А она умела это делать. Сначала скинула куртку, стащила топик, избавилась от лифчика. Тело у нее молодое, знойное, груди – супер. Затем она снова накинула куртку и тут же поспешила избавиться от полусапожек и джинсов. Движения плавные, но быстрые. И от одежды она избавлялась быстро, привычно. Шлюха. Но ведь Сафрон не собирался на ней жениться. Он даже не спрашивает, как ее зовут. А на фига?
Девчонка разделась, с блудливой улыбкой на губах закрыла ладошкой свой аккуратно подстриженный «пуховичок», другой рукой закрыла грудь. Типа стесняется. Хотя совсем не прочь отработать групповичок. Пацаны смотрят на нее, истекают слюной. Как бы не захлебнулись.
Сафрон поднялся с места, взял чистую простыню, протянул девчонке. Пусть закроется, чтобы затем оголиться вновь, но уже для него одного…
Азиатка взяла простыню, и в это время в трапезную влетела Ленусик. Это был самый настоящий гром средь ясного неба.
– Та-ак! – яростно протянула она, глядя на шлюху. Перевела взгляд на Сафрона, брови грозно сошлись на переносице. – И как это называется?
В этой жизни Сафрон боялся только двух людей. Подполковника Кручу и свою собственную жену. Но с ментом понятно. А Ленусик… Когда-то он замутил с ней, потому что нужно было с кем-то мутить. Девчонка она красивая, сексуальная. Но таких много – во всяком случае, так он думал пять лет назад. Одно время он даже хотел послать Ленусика туда же, куда до этого посылал всех своих подружек. Хотел, а потом перехотел. Она захватила его, с головой и всеми остальными частями тела втянула в свою сексуальную орбиту. Какой-то период времени он даже смотреть ни на кого не мог. Затем малость поостыл, перекинулся на других баб. Но Ленусик своим чертовским обаянием держала его за яйца. Он ей изменял, но всегда возвращался к ней, потому что прекрасно понимал: все остальные бабы лишь приправа к вкусному сочному блюду. Так и живет он с ней до сих пор…
– Это разврат, дорогая, –
– А как будто я не знала, чем ты здесь занимаешься! – Ленусик высоко вскинула голову, уперла руки в бока, отставила в сторону ногу.
Когда она в такой позе, нужно держать ухо востро. Может и лягнуть – или ручкой промеж глаз, или ногой промеж яиц. Впрочем, волноваться не стоит. На людях Ленусик руки не распускает.
– А чем я занимаюсь? Я разврат предотвращаю, между прочим… Представляешь, ворвалась тут эта, голышом! С Хамчиком вот, говорит, перепихнуться хочу. Правда, Хамчик?
– Святая правда, Елена Павловна! – Хамчик поднялся со своего места, театрально приложил руку к груди, склонил к ней голову.
– А ты же сама знаешь: я разврат на рабочем месте не приветствую. Сам лично взял простыню, чтобы вручить этой… даже не знаю, как ее назвать…
– Пошла отсюда, шалава! – шикнула на азиатку Ленусик. – А ты со мной!
Она мотнула головой, увлекая Сафрона за собой. Пришлось идти.
Они зашли в комнату, откуда на лифте можно было подняться прямо к нему в кабинет. Сафрон набрал код, дверцы лифта раскрылись, и они с Ленусиком зашли в кабинку. Через семь-восемь секунд они входили в его кабинет. То, что он был в банной «тунике», его абсолютно не смущало. Здесь у него была целая гардеробная комната. Жить нужно с шиком. И в мире с любимой женщиной.
– Что, на свежую капустку козлика потянуло? – хищно сощурилась Ленусик.
Она догадывалась, что Сафрон собирался сделать с восточной красавицей. Ее не проведешь.
– Честное слово, это последний раз! – А он и не стал оправдываться.
– Честное китайское слово? – гневно усмехнулась она.
Ленусик была жуткой ревнивицей, на этой почве – скандал за скандалом. Но, как ни странно, эти скандалы лишь сильнее привязывали его к ней. Сафрон не считал себя мазохистом, но в случае с Ленусиком он готов был терпеть ее взрывы ревности. Наслаждаться ими он не наслаждался, но всякий раз после такого скандала в нем самом что-то взрывалось, и тогда он, как правило, налетал на нее как одержимый…
– Я не слышал про честное китайское слово. Я знаю, что у китайцев есть последнее китайское предупреждение…
– Так вот, я тебя предупреждаю!..
Вот это и было последнее китайское предупреждение. Но Сафрон не дал Ленусику договорить.
– А еще у китайцев есть палочки, – похотливо осклабился он. – Но я-то русский. И палочка у меня одна. Зато какая!
– Какая?
Ленусик вмиг забыла о несостоявшейся измене. Взгляд ее затуманился, губки затрепетали, руки потянулись к его «тунике», сбросили ее на пол. Сафрон тоже не зевал. Резким движением разорвал блузку, зубами сорвал ею же расстегнутый лифчик. Развернул ее к себе задом, животом уложил на стол, задрал юбку, под которой ничего – только жаркая тесная нирвана… Да, пожалуй, с азиаткой ему бы не было так хорошо, как с этой стервой…
Ленусик надрывно стонала под ним, виляла бедрами, ногтями царапала столешницу. А Сафрон гнал коня как одержимый. И готов был мчаться дальше сколько угодно… Но его «конь» натер «ногу», споткнулся и в затяжном полете рухнул на мину. Сафрон взорвался вместе со своей женой, после чего они долго приходили в себя.
– Легче стало? – с милой насмешкой спросила она.
– Легче. И хорошо. А что?
– Ничего.
– Тогда все!
Он отстранился от нее, поднял с пола простыню, завернулся в нее, упал в глубокое кресло. И в это время в дверь забарабанили.