Корсар и роза

Модиньяни Ева

Он помог ей подняться на бетонный тротуар. Старая дама сразу же заметила молодого человека, поджидавшего ее, чтобы отвезти домой.

— Слава богу, наконец-то ты здесь! — воскликнул он, бросившись ей навстречу.

Она позволила себя обнять и оперлась на его крепкую, надежную руку.

— Ты со мной больше так не шути, бабушка, — добродушно побранил он старую даму.

Он был ее любимым внуком. Его назвали Спартаком в честь деда, но внешне они совсем не были похожи. Дед был человеком богатырского сложения, как и подобало настоящему хлебопашцу,

а внук отличался худощавой стройностью, столь характерной для новых поколений, чье воспитание проходило в колледжах и современных спортзалах. Спартак-младший был единственным сыном Джулиано Серандреи и Миранды, ее старшей дочери, на которую, к счастью, не походил ни внешне, ни внутренне.

— Не читай мне нотаций! Что я, по-твоему, выжила из ума? — ворчливо ответила старая дама, пока он усаживал ее на заднем сиденье голубого «Мерседеса».

— Я о тебе беспокоился, — принялся оправдываться молодой человек. — Если бы, не дай бог, с тобой что-то случилось, кто бы меня спас от причитаний моей дорогой мамочки?

Ворча себе под нос, он устроил нечто вроде изголовья из подушек, чтобы бабушка могла прилечь и вытянуть ноги. Она благодарно улыбнулась ему в ответ, но вслух ничего не сказала. Молодой человек сел за руль, повернул ключ зажигания, и машина тронулась, тихо шурша шинами.

— Уже почти полночь! Хоть это ты понимаешь? Я прождал тебя на причале битых четыре часа, не зная, где ты, — продолжал беззлобно бранить ее внук.

Ему надо было выговориться, чтобы снять напряжение, скопившееся в груди за долгие часы ожидания.

— Замолчи, Спартак. Я же вернулась! Раз в жизни я попросила тебя об одолжении, неужели ты будешь меня пилить до скончания века? — возразила она с досадой.

— Ну хоть теперь-то я могу узнать, где ты пропадала? — не отставал он.

Старая дама ничего не ответила.

— Можешь сколько угодно напускать на себя таинственность, я и так прекрасно знаю, где ты была. — Внук решил бросить ей вызов.

— Ну, для этого ясновидение не требуется.

— Ты ездила в палаццо Монфорте, на распродажу наших вещей, — продолжал он.

— Так точно, господин начальник, я ездила на распродажу. Но тебя это не касается, и горе тебе, если ты хоть словом обмолвишься об этом кому-нибудь! — пригрозила пожилая синьора.

— А ты не подумала, что я мог бы тебя сопровождать? Ты больше не можешь все делать сама, — обиженно заметил молодой человек.

— Нет, ты не мог меня сопровождать. Там были журналисты, фотографы. Если б тебя узнали, они бы набросились, как стервятники. У нас в последнее время и без того слишком много скандальной известности, так что лишний шум нам ни к чему. Ну а на меня кто будет обращать внимание? К тому же это дело касалось только меня одной. Есть такие вещи, Спартак, которых ты не знаешь и понять не можешь.

Добродушные попреки внука были ей приятны. Она чувствовала себя по-домашнему уютно, удобно расположившись на мягком сиденье, пока он уверенно вел машину в полуночной непроглядной тьме.

— Как же я могу что-то понять, если ты ничего мне не рассказываешь? —

обиделся Спартак.

— Я хотела вернуть свою брошку в форме розочки, — призналась старая дама.

— Ту, что ты почти всегда носила?

— Совершенно верно.

— Я заметил, что в какой-то момент ты вдруг перестала ее надевать. А потом увидел ее в руках отца. Обычно он носил ее в кармане, вместе с зажигалкой. Как-то раз, это было года три назад, мы ехали в аэропорт Форли, и он вдруг вспомнил, что позабыл ее взять. Нам надо было лететь в Лондон, мы опаздывали, но он слышать ничего не хотел, настоял, чтобы мы вернулись в Равенну и захватили ее. Пилоту пришлось переделывать весь план полета. Что в ней такого особенного, в этой розе?

Старая дама ответила не сразу.

— Твой отец впоследствии, должно быть, не раз забывал брать ее с собой, иначе дела не пошли бы так скверно. Эта брошка — нечто вроде талисмана. Я, по крайней мере, всегда верила, что моя роза обладает магической силой, — сказала она после минутного колебания.

— Стало быть, ты ее выкупила, — заключил молодой человек.

— Нет, кто-то ее перехватил. Так обидно… мне очень хотелось вернуть ее, — с горечью проговорила пожилая синьора.

— Да будет тебе! Все в этой жизни переменчиво. Представится другой случай, — беззаботно ответил Спартак.

— В моем-то возрасте? Мне восемьдесят шесть лет. Каждый раз, когда заходит солнце, я спрашиваю себя, доведется ли мне снова увидеть рассвет.

«Мерседес» бесшумно катил по шоссе. Автострада в этот час была почти совершенно пустынна.

— Эта брошь действительно так много для тебя значила?

— Это долгая история, Спартак. Длиной во всю мою жизнь, — ответила она.

— Бабушка, а почему бы тебе не рассказать мне эту историю?

— Тебе станет скучно.

— А ты попробуй. Бабушки всегда рассказывают внукам сказки. И ты мне рассказывала, когда я был маленьким. Сказки всегда начинались со слов: «Жили-были…» Почему бы и сейчас так не начать?

— Потому что это не сказка. Это жизнь, — возразила старая дама. — Моя жизнь.

— Вот и отлично. Мне бы хотелось ее послушать, — настаивал внук.

Старая дама вытащила из сумочки фляжку с водой и не торопясь отпила несколько глотков, а потом начала рассказ:

— Жила-была бедная девушка. Она была красива, но считала себя уродиной. Все кругом ей твердили, что она сумасшедшая, что она слабоумная. А она была просто несчастная и почти слепая. Как крот. Звали ее Маддаленой или просто Леной. Она была бедна, но мечтала о большой любви.

ЖИЛИ-БЫЛИ…

Простите мне ребячливость мою,

Но и лета меня не изменили,

По-прежнему, как в детстве, я люблю

Старинное присловье: «Жили-были…»

Жорж Брассанс