Корсары Ивана Грозного

Бадигин Константин Сергеевич

— Даром время не теряй, — сказал Ивану Васильеву посол, — разузнай на торгу, что в Стекольне делается.

Дьяк Васильев вернулся вечером, как стали закрывать лавки. Посол Воронцов вместе с можайским дворецким Наумовым учинили ему допрос.

— Король Ирик посажен в тюрьму с женой и детями.

— Отрекся он от престола?

— Отрекся и за себя и за детей своих. Свейским note 14 королем возглашен герцог финляндский Юхан.

— Как город взяли, много ли убитых?

Note14

Шведский.

— Горожане

отворили ворота самовольно. Король Ирик в замок утек, там его схватили… А Георга Пирсона, его любимца, казнили на площади. Страшной смертью. Сам видел…

— Сказывай, — заинтересовался Наумов.

— Живого на куски рубили, да не сразу, а с проволокой. Перед казнью глашатай список читал, будто он двести семьдесят три человека невинно загубил, много вельмож знатных… Катерину Ягеллонку хотел нашему великому государю выдать. Сначала отрезали ему оба уха и повесили за ребро. В муках Пирсон громко сказал: «Я всегда думал, что скорее небо обрушится на землю, нежели король Ирик меня оставит… Надейтесь на бога, только на бога, но никогда не надейтесь на больших господ». Через полчаса его с крюка сняли и привязали к четырем столбам. Тут ему раздробили руки и ноги и опять оставили на полчаса. А потом били ножом в грудь… Царский любимец просил смерти, стонал и вопил на всю площадь.

— Знаем мы этих невинных, — презрительно сказал Наумов. — Мало их Пирсон отделал. Вдвое бы, втрое бы больше надоть! Глядишь, и Ирик на престоле усидел… Бывало, мы с Григорием Лукьянычем Скуратовым за один день больше намахаем.

Большой посол Воронцов сидел молча, не поднимая глаз.

— Король Юхан победно вошел в город. За ним вооруженное войско, и конное и пешее. Народ приветствовал нового короля со радостью, — продолжал дьяк.

— Народ всякого будет приветствовать, кто королем стал, — с мрачным видом вставил Наумов.

— Королева Катерина Ягеллонка в коляске вместе с мужем Юханом по городу ездила. Люди ей цветы на колени бросали, за верность ее славили. Угождали, будто святой… Людей из Польского королевства видел, король Жигимонд послал, много их, сотни две, ежели не более. Те Жигимондовы люди нашего великого государя и царя худыми словами поносят. Говорят-де, он от живого мужа законную жену хотел отобрать. Он-де и зверь лютый, и кровопийца…

— Ладно, знаем эту песню, — оборвал Наумов. — Еще что видел?

Дьяк Васильев вынул из-за пазухи бумагу.

— Тут по-свейски написано, на дверях подворья было гвоздем приколото. Народ возле дверей стал собираться… читают. Я сорвал.

— Перетолмачь, — процедил сквозь зубы Наумов.

— «Одних в смоле и сере жгут, — начал читать Васильев, —

Других на рожнах там пекут, Иным вздевают раскаленный шлем на голову, Иных варят в клокочущей воде, Тех, руки всадив в кашу, варят И, обрезав мясо, обнаженные кости ломают. Иным надевают на голое тело раскаленные латы. Иным обрезают уши, губы, нос, Иным вырывают зубы и глаза, В иных, как в цель, стрелы пускают…»

— Складно,

толково, — сказал Наумов, — однако ложно. Читать больше не к чему. Сию бумагу, Михаил Иванович, присовокупим к нашему списку. Пусть царь про ихнюю злобу и лживость ведает.

— Не учи ученого, — пробурчал Воронцов, — не впервой мне царскую службу править… Иди к себе, Ванюха, отдыхай, — отпустил он толмача. — Постой, а харчей принесли?

— Принесли, Михаил Иванович.

— Ты знаешь, что последует за свержением Ирика? — спросил Воронцов, когда дверь за дьяком закрылась.

— Что бог даст, то и будет.

— Бог-то бог, да нам и сейчас видно, как дело повернется.

— Сказывай, если знаешь. Однако наш государь крепко бережет свое царство от всякого лиха. Он и на волос не уступит из того, что завоевал.

— Свейское государство повернется врагом, — уверенно сказал Воронцов. — Не сразу Юхан зубы покажет, а после, как мир с доньским note 15 королем учинит. Не забудет Юхан зла нашему государю, а тем паче Катерина Ягеллонка… Король Жигимонд против шурина своего Юхана воевать не будет, — продолжал посол, — одна надея на Колывань… note 16 Из-за нее у Жигимонда со свеями вражда не затухнет. Нашу торговлю в Нарве прижмет Юхан. Дай только ему с доньским примириться. Кораблей у него много. И король Жигимонд руки себе развяжет…

Note15

Датским.

Note16

Таллинн.

Михаил Иванович медленно, слово за словом, рассказывал о своих мыслях, как они сложились у него в бессонную ночь.

Утром дьяк Васильев снова пошел в город за харчами. На торгу он разыскал купца Аксака Нефедова и приказал именем русского посла бросить все дела в Стекольне и уходить к рубежу и дальше на Москву. Купец должен был донести царю Ивану о переменах в свейском государстве и о бесчестье, нанесенном царским послам.

3 октября на подворье приехали советники нового короля.

— Королем в свейской земле избран Юхан Третий, — перевел их слова толмач. — А брата своего Ирика он с королевства сгонил, и нынче он сидит у Юхана в крепости… А государю вашему Юхан посылает гонца, что он учинился в свейской земле королем и хочет с государем вашим быть в любви и дружбе. Если хотите к своему государю писать грамоту — пишите.

— Что нам государю писать? — спросил Воронцов.

— Писать вам, что учинился в свейской земле король Юхан, а Ирика короля с королевства сгонил, а вы здоровы.

— Как государь ваш хочет с государем нашим в дружбе быть, пусть нас отпустит на Русь. А ежели напишем, что здоровы, вы нам на другой день горше зло учините.

На все уговоры написать грамоту царю посол Воронцов отказался.

Глава пятая. И ГОСУДАРИ НАРАВНЕ С НИЖАЙШИМИ ПОДВЕРЖЕНЫ ПЕРЕВОРОТАМ

Английский мореход, купец и посланник королевы Елизаветы Антоний Дженкинсон поздней осенью 1568 года около полудня подъехал к воротам посольского подворья на Варварке, у церкви Максима святого.