Корсары. Легенда о Черном Капитане

Лещенко Владимир

– Меня зовут Джон Окорок. Я капитан корабля вольных корсаров «Обрученный с ветрами» а это дочь капитана Шарпа, леди Беатрис. Наверняка тут есть люди которые знают его отца или старого Линта, у которого я был квартирмейстером.

– А меня звать Рон Мак-Интайр, – хохотнул шотландец, – до квартирмейстера не дослужился, так в боцманах и ходил – пока капитану Гудли в рыло не заехал. Шерифов с бейлифами у нас тут не завели – зато есть я. Я хозяин местного кабака и вроде как здесь за главного.

Ладно – а какого Дьявола вы сюда приперлись?

Тут знаете ли, гости дорогие, народ из тех кто завязал с вольным промыслом. И должен сказать что мы не очень привечаем гостей с моря. Однако старый Бен за вас просил, а слово его тут весит немало. Поэтому – выкладывайте все как есть, или проваливайте!

– Нам нужно поговорить с Тизером Дарби, – сказал как шагнул в ледяную воду Джон. Надеюсь, он жив? – и Питер отметил как изменилось лицо старого пройдохи и головореза, став на миг каким-то напряженно-испуганным.

– Хм… – помотал головой Рон. Вроде никто из вас счетов к старику иметь не может – ибо живет он здесь уже достаточно долго – а в ту пору когда он махал дюссаком да орудовал крючьями, извиняюсь, вы еще сопли подолом вытирали… Однако же прошу иметь ввиду, – он угрожающе прищурился – если вы задумали причинить старику вред – то как говорится шкура ваша не будет стоить и пенни…

– Так с ним все в порядке?? – оборвала его Беатрис…

– Да – вижу здоровье старого хрена вам как бы своего не дороже! – ухмыльнулся, ощерив выбитые зубы Мак-Интайр. – Но встретится с ним у вас все равно не выйдет.

– Это почему же? – зашипела Беатрис.

– А он как раз пару дней назад отправился к родственникам жены – в индейское селение милях в двадцати по реке. Раньше чем через пять дней – а то и через семь, не появится… Так что придется вам подождать – гости дорогие, – Рон хитро прищурился. И кстати – не хочу выглядеть жадным – но как насчет оплаты гостеприимства? Золото нам не особо нужно – а вот нет ли у вас на борту какого полезного в хозяйстве товара?

* * *

Штурман «Обрученного с ветрами» стоял на берегу и изучал окрестности в подзорную трубу.

Бухту окаймляла довольно широкая полоса песчаного пляжа, сразу за ней протянулась цепочка невысоких холмов, густо поросших яркой зеленью. Он обернулся, закинул голову и навел трубу на вершину утеса у входа в горловину.

– Установить там еще по паре орудий, – заметил еще на второй день Джон, – и пробиться сюда неприятелю будет не легче, чем в любую гавань Старого Света! Место что надо! И даже еще лучше, хотя лучше, наверное, не бывает.

Там и в самом деле вчера Питер наткнулся на орудийную платформу, на которой стояли две старинные чугунные пушки. Их изъеденные ржавчиной стволы, наведенные когда-то на подходы к убежищу, давно сползли с трухлявых бревен бруствера, слепо уставившись в небо. Видимо поселенцам казалось что в них нет нужды…

Питер обернулся, изучая поселение. Деревянный частокол. Пять-шесть разнокалиберных суденышек на якоре. Все как положено в Городе

Потерянных Кораблей – городе призраке.

На берегу валялось штук семь полуразвалившихся остовов шлюпов, йолов, бригов… Когда-то наверное их имена и имена их капитанов наводили ужас на купцов Карибского – Флибустьерского моря. А теперь… Их уже никто и не помнил кроме старых завсегдатаев кабаков да мышей, в темноте архивов грызущих старые бумаги.

На берегу Питер был в одиночестве.

Прочие пираты сейчас разбрелись по поселку – видать мечтая с кем то познакомится.

Сам Питер тоже поневоле обращал внимание на здешних девушек. Вот например по дороге суда он встретил собиравшую кокосы молодую женщину, – высокую, сильную и статную, одним своим видом будоражившую кровь. Густые черные брови сходились над орлиным носом; горящие пламенем глаза были как раскаленные угли; на ее, словно из красного дерева, лице выделялись губы цвета темного вина, полные, влажные и зовущие. Она была почти обнажена до пояса, ее великолепные груди, высокие и торчащие, были чуть прикрыты обернутой вокруг тела тканью.

Стройные лодыжки охватывали браслеты чеканного золота, в уши были вдеты золотые кольца.

Впрочем не все было так уж благостно здесь – как и везде в мире.

От приятных воспоминаний Питер вернулся к реальности – он неожиданно вышел на небольшую поляну в лесу и остановился. Четверо находившихся здесь обитателей Города не обратили пока на него внимания. Двое лежали как трупы: один еще сжимал в онемевших пальцах прямоугольную коричневую бутылку старинного образца, второй храпел, пуская слюну из угла рта. Тут же горел костерчик – а над ним было приделано на треноге какое-то непонятое сооружение, в котором Питер не сразу узнал самогонный аппарат.

Вторая пара была целиком поглощена затертыми донельзя картами, коими азартно шлепали по земле. Рядом валялась груда барахла, на которую они играли. Поверх ее лежал кортик уже чуть заржавевший. М-да… В этом климате следить за оружием – первое дело: чуть запустишь дело, и ржавчина сожрет даже лучшую сталь.

– Мать мою в … … ! – проворчал пират, проиграв очередную партию. – Как же мне не везет!

– Не следует так говорить о той, что дала тебе жизнь, – негромко сказал Питер.

– Но мне и вправду не везет, – с искренним недоумением пробурчал игрок, потирая опухший от пьянства нос. Хлебнуть бы для веселья!

Пират вожделенно уставился на перегонный куб. В черном железном котле варилась мешанина из перебродивших фруктов, самогон тек по изогнутой медной трубке.

А Питер заметил что трое из четырех игравших – калеки. У одного из пьяниц валявшихся на земле не было ноги выше колена, у другого – вместо кисти правой руки была синюшная культя.

Один из игроков – тот самый что ругал столь неподобающе свою матушку – мало того что не имел левого глаза, так еще судя по неловко подвернутой ноге и суковатой трости рядом – был хромым.