Коршун и горлица
Шрифт:
Айка схватила сына за руку и пошла к двери.
Они открыли дверь лишь настолько, насколько было нужно для того, чтобы протиснуться в нее, и через секунду были уже снаружи.
Там стоял солдат.
Он быстро пошел по тропинке, выводящей в Дженералайф, и вся троица едва за ним поспевала.
Над ними возвышался голый склон горы, являвший собой разительный контраст с пышными садами внизу. Они стали карабкаться наверх, пока он не остановился и что-то сказал Нафиссе. И потом скрылся в темноте ночи.
– Сюда, - прошептала Нафисса, -
– У меня есть с собой трут, а внутри есть лампа. А потом мы выйдем отсюда уже с другого конца горы.
Нафисса скользнула в дыру первой. Бобдил весь трясся от страха, и мать прижала его к себе.
Внутри горы зажегся свет и Айка решительно шагнула к дыре, таща за собой ребенка. В подземелье было сыро и очень холодно.
– Нам лучше поторопиться, - сказала Нафисса.
– У лампы короткий фитиль. Часовой заверил меня, что те, кто пользуются подземным ходом, бережно обращаются с лампами, но этой явно пользовались уже давно и небрежно.
Она пошла впереди них, высоко неся лампу, неровный свет которой освещал каменные стены узкого прохода.
Бобдил начал хныкать, путаясь в материнских юбках, но Айка не обращала на него внимания.
Теперь шума уже никто не услышит, а он так боялась остаться без света, что ей было не до ребенка.
Они все шли и шли, проход временами сильно суживался и им приходилось почти ползти. Айка мысленно молила о том, чтобы фонарь не погас. И почему Нафисса не догадалась взять с собой свечи?
Но она не стала говорить этого вслух, слишком хорошо понимая, что от Нафиссы сейчас зависит почти все - это она знает, куда им следует свернуть на развилке подземелья.
Фонарь в конце концов угас и они погрузились в темноту. Бобдил завопил. Айка едва не удержалась от крика и задрожала от страха. Долго ли им еще идти. Вдруг медленно и ровно загорелась свеча. Значит, Нафисса была хорошо подготовлена к их побегу. Почему она об этом не сказала. Но Айка решила, что в данной ситуации лучше не пререкаться с Нафиссой.
Примерно за час до рассвета они вышли наверх.
Их поджидал мужчина в чалме, державший под уздцы двух лошадей.
– Это мой брат, - сказала Нафисса.
– Он будет сопровождать нас, но ему нужно заплатить.
– Мой отец ему заплатит, - сказала Айка.
Нафисса отрицательно покачала головой.
– Ему нужно заплатить сейчас, госпожа. Путешествие рискованное, а у него нет никакой уверенности в том, что эмир его наградит.
Айка побелела от гнева, но сделать ничего не могла. Скоро рассветет...
– У меня ничего нет...
– Я позволила себе, госпожа, - Нафисса сунула руку в карман и выудила оттуда самую красивую нить жемчуга из айкиной шкатулки.
– Если дать ему три жемчужины, этого будет вполне достаточно.
Мужчина, придерживающий лошадей, молча наблюдал за этим обменом.
Только после того, как он свершился, он встал и подошел к ним. Не говоря ни слова, он подал Айке маленький ножик. Она отрезала от нити три
– Вам заплатили за сопровождение. Сопровождайте же нас!
Этот приказ, произнесенный ледяным тоном, возымел свое действие. Брат Нафиссы подсадил на лошадь Бобдила и помог Айке сесть позади него.
Потом они с сестрой сели на другую лошадь и устремились в предрассветную мглу.
Айка подумала, что если ничего непредвиденного не случится, то к полудню они будут уже под защитой отца.
***
– Мой господин калиф!
– раздалось из соседней комнаты, поскольку страж хорошо знал, что господин Абул находится со своей гурией.
Абул проснулся, услышав настойчивый голос.
– Одну минуту, - и спрыгнул с дивана.
– Что там?
– спросила Сарита.
– Кто там?
– Страж, - Абул оделся и пошел в соседнюю комнату.
Сарита села и прислушалась к разговору за стеной. Она мало что расслышала, хотя ей показалось, что в разговоре назвали имя Айки.
Она бесшумно соскользнула с дивана. К ее разочарованию, голоса стихли, так как Абул и страж отошли к дальнему концу залы. Отодвинув край портьеры, она просунула туда голову. Мужчины стояли возле двери, ведущей в приемную. Абул говорил очень быстро, и, хотя она и не могла что-либо расслышать, по его жестам догадалась, что дело касалось действительно чего-то очень важного. Потом мужчины ушли.
Сарита расстроилась. Возможно, ей не следовало ждать от Абула, что он найдет время, чтобы сообщить ей о причине своего беспокойства, но тем не менее она ждала от него этого. Она вернулась к дивану, ища накидку. Подняв ее с пола, она завернулась в нее, отодвинув тяжелые портьеры. Над горными вершинами показались первые лучи солнца. Внезапно загудела труба, и с крепостных валов донесся бой барабанов. Затем с главной сторожевой башни пустили ракету.
Сарита выбежала во двор. В это время с башен, контролирующих горные тропы, пустили ответные залпы. Может, на Альгамбру напали? Сарита распахнула дверь в приемную. Там стоял лишь одинокий страж.
Пошлите ко мне Кадигу!
– приказала она на все еще ломаном арабском, забыв о том, что в Альгамбре женщины не отдают приказы мужчинам, забыв также о том, что мужчины здесь не признают женщин с открытым лицом. Но страж-таки признал ее и прошел на дальнюю колоннаду, сказав что-то стоящему там стражнику.
Сарита вернулась в комнату, поджидая Кадигу, которая наверняка располагала какой-то информацией. Она не чувствовала никакой тревоги, а одно только любопытство. Ей и в голову не приходило, что Абул может не суметь даже встретиться с ней, так как ему придется защищать Альгамбру.