Кортик капитана Нелидова
Шрифт:
– Через Великую войну с тем самым германцем, с которым ротмистры Розенберг и Гершельман были уполномочены вести переговоры, – прорычал я. – Кем уполномочены? Сбежавшими из Петрограда либеральными деятелями, завалившими трёхсотлетнюю монархию? Ты говоришь: оборем большевиков. Да разве в большевиках дело? Говорю тебе: это заговор сатанистов. Ты говоришь: мечутся в поисках куска для семей. А я отвечу: вгрызаются
Я говорил, и злые слёзы наворачивались на мои глаза. В какой-то миг мне показалось, будто Юрий тронут, будто он проникся моими чувствами. Мысленно я пребывал в Пскове, бродил среди растерянных горожан, прислушиваясь к шепоткам о предполагаемых погромах и возврате ранее отнятых земель помещикам, о том, что Красная армия наступает и новых реквизиций не избежать. Читал расклеенные на столбах прокламации за подписью героя Великой войны и бывшего красного командира. Мне хотелось бы навек забыть этот текст, но память жестокая штука!
«Братья крестьяне!
По вашему призыву я, батька Балахович, встал во главе крестьянских отрядов. Я, находясь в среде большевиков, служил Родине, а не жидовской своре, против которой я создал мощный боевой отряд. Нет сил смотреть на то, что творится кругом: крестьянство разоряется, церкви, святыни поруганы, вместо мира и хлеба кругом царит братоубийственная
Час расплаты близок. Гнев народный растёт. Целые области освобождены уже от своры международных преступников. Все страны мира идут против них.
Братья, я слышу ваши желания, и я иду на помощь вам, обездоленным, разорённым.
Объявляю беспощадную партизанскую войну насильникам.
Смерть всем посягнувшим на Веру и Церковь православную, смерть комиссарам, смерть красноармейцам, поднявшим оружие против своих же русских людей. Никто не спасётся. С белым знаменем вперед, с верой в Бога, в своё правое дело, я иду со своими орлами-партизанами и зову всех к себе, кто знает и помнит батьку Балаховича и верит ему. Пусть красноармейцы, в ком не убита совесть, бесстрашно идут ко мне, мы вместе будем свершать великое дело – освобождение Родины.
Братья, не давайте сыновей в солдаты, отбирайте у большевиков оружие и вооружайтесь сами, не давайте ни хлеба, ни сена, взрывайте мосты, ловите и убивайте комиссаров.
Все к оружию, смело вперед, не бойтесь, среди Красной армии много наших честных хороших людей, которые перейдут в наши ряды. Я дам вам оружие, дам храбрых начальников. Тысячи ваших крестьян пойдут за мной, нет силы, которая может сломить эту великую народную крестьянскую армию.
Атаман крестьянских партизанских отрядов батька Балахович»
Я вздрогнул – звон и скрежет кандалов вернули меня к реальности нашего подвала. Похоже, Простак Простаков начал оживать после лёгкой контузии, нанесённой ему моим детским другом, а это значит, что мне следовало завершать мой рассказ.
– Нам пора прощаться, – проговорил Юрий.
Я кивнул. Успев привыкнуть к нему, я перестал удивляться его прозорливости. Он поднялся.
– Вот только…
– Что?
– Я так и не понял… Собственно, зачем ты приходил? Если ты думал, что я уйду с тобой, то ошибался. Я устал бегать с одной стороны на другую.
Конец ознакомительного фрагмента.