Кортик. Бронзовая птица
Шрифт:
— Всего хорошего, счастливо оставаться, — сказал незнакомец, пожимая сторожу руку и, видимо, что-то кладя в нее.
Старик изогнулся в подобострастном поклоне и, продолжая низко кланяться, проговорил:
— Благодарю, благодарю… И вам счастливого…
Старик опять прошаркал по коридору. Как только он зашел за угол, мальчики вышли из своего убежища, тихо прошли к входной двери, потом, делая вид, что только вошли, стукнули ею и, громко разговаривая, направились обратно к комнате.
Появился сторож, подозрительно посмотрел на мальчиков:
— Опять
— В субботу не успели всё закончить, — ответил Миша.
— В этот зал только и ходют, только и ходют, — покачал головой старик.
— Теперь все изучают помещичий быт, — объяснил. Миша, — вот и ходят сюда.
— И помещиков-то давно нет, а все интересуются. Видно, жизнь-то ихняя поавантажнее была, — сказал старик и поплелся дальше.
— Старорежимный старикашка, — прошептал ему вслед Генка.
Сторож скрылся за поворотом.
Миша приподнял канат, подошел к птице и, подражая незнакомцу, левой рукой взялся за голову птицы, а двумя пальцами правой руки нажал ей на глаза… Птица не открылась.
Миша нажал сильнее — и вдруг голова птицы открылась.
В углублении лежала записка. Миша схватил ее и прочитал… Всего три слова: «Будущая среда дневным».
Миша положил записку обратно, опустил голову птицы, повесил канат…
Мальчики вышли из музея и быстро зашагали к вокзалу.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ТАЙНА БРОНЗОВОЙ ПТИЦЫ
Глава 54
КИТ ОБЪЕЛСЯ
«Среда дневным»… Понять нетрудно: кто-то приедет в среду дневным поездом. И предназначается записка «графине». Тайник в музее служит для переписки между ней и человеком в зеленом костюме.
Среда… И Кузьмина убили в среду…
Но если есть тайник в маленькой птице, то почему не быть ему и в большой, той, что стоит в усадьбе? Надо проверить. Но как? Конечно, теперь, когда ребята проникли в людскую, их шансы подобраться к бронзовой птице увеличились. Но… Но Сева катастрофически быстро выздоравливал.
Миша заставлял его держать термометр по полчаса. Но столбик ртути никак не поднимался выше тридцати шести и шести десятых. Потом приехал врач и объявил, что Сева здоров и завтра может встать и выйти на улицу. Значит, надо покидать людскую. Что же делать?
Эх, если бы кто-нибудь заболел! Миша ходил по лагерю, с надеждой заглядывал каждому в лицо и спрашивал, как кто себя чувствует. Но все чувствовали себя прекрасно. Никто ни на что не жаловался. Тогда Миша сказал Бяшке:
— Мы спохватываемся, когда кто-нибудь заболеет. А по правилам медицины надо предупреждать заболеваемость.
Бяшка обиделся:
— Я все время говорю о профилактике, а меня никто не слушает! И ты первый.
— Хорошо, хорошо, — не стал с ним спорить Миша, — но, пока нас не выгнали из госпиталя, надо им воспользоваться. Осмотри всех
Бяшка ревностно принялся за дело. Всем была измерена температура. Эта процедура длилась долго, так как в лагере был всего один градусник. Пока один его держал, Бяшка другому осматривал горло. Он считал себя большим специалистом по горлу. Его мать служила няней именно в той больнице, где лечили ухо, горло и нос.
— Раздвинь-ка пошире пасть, — говорил Бяшка, заглядывая каждому в рот, а так как был мал ростом, то вставал при этом на цыпочки.
Потом он глубокомысленно объявлял:
— Мда… Краснота… Плохо дело…
В каждого он готов вцепиться и тащить в госпиталь.
Но кому охота ложиться в госпиталь в такую жару! И настоящий больной не сознался бы в своей болезни. В конце концов всем это надоело. Надоел Бяшка, который своими бровями залезал в рот, надоел дурацкий термометр… И Миша видел, что эта затея ни к чему не приведет. Разве здорового человека уговоришь, что он больной? Миша махнул на все рукой. Ничего не поделаешь, придется завтра освободить людскую. Придется расстаться с такой прекрасной возможностью проникнуть в дом и осмотреть бронзовую птицу.
И все же спаситель явился… Явился он в образе Кита, изможденного и страждущего, стонущего и держащегося за живот. Кит объелся!
Радости Миши не было границ. Кит, конечно, выздоровеет, не в первый раз объедается. Полежит денек-другой и встанет как ни в чем не бывало. Ясно, он объелся, когда ездил со Славкой в Москву за продуктами. Но Миша не стал допытываться, чем объелся Кит. Важно, что он действительно объелся, это самое главное и самое приятное. Завтра приедет доктор, даст ему касторки или английской соли, а сейчас надо уложить его на место Севы, которого держали уже буквально силой.
Кит был немедленно водворен в людскую. Сева со всех ног бросился бежать от нее подальше.
Когда «графиня» узнала, что взамен одного больного в ее доме помещен другой, она ничего не сказала. Повернулась и ушла. Но вскоре приехал доктор. А ведь Миша его не вызывал.
— Что опять приключилось? — спросил доктор. Он слез с дрожек и привязал лошадь к дереву, хотя при одном взгляде на тяжелого, ленивого коня было ясно, что он и сам не сдвинется с места.
— Еще один парень у нас серьезно заболел, — сообщил Миша.
— Посмотрим, — хмуро проговорил доктор, направляясь к дому.
Осмотр Кита подтвердил, что он действительно болен. Доктор даже предположил, что у него дизентерия. Но Миша объяснил, что подобные расстройства желудка у Кита случаются систематически, приблизительно в две недели раз.
Доктор выписал лекарство и предупредил, что больному есть почти ничего нельзя, чем поверг Кита в крайнее уныние.
Потом, еще больше нахмурившись, доктор вышел к «графине», ожидавшей его возле веранды.