Кортни Лав : подлинная история
Шрифт:
Даже в этом случае, раздеваясь за деньги — даже смятые долларовые купюры, предлагаемые неопрятными фаворитами забегаловок Портленда — давали ей вкус власти над залом, которой она жаждала. Возможно, что даже более важно, это иногда заставляло её чувствовать себя хорошенькой — опыт, которого у неё почти не было — опыт, который был ей почти незнаком раньше.
Приютом Кортни был «Metropolitan», дискотека для всех возрастов, где к ней по-матерински относились трансвеститы и учили её быть обаятельной. Эти высокопарные, сексапильные, пёстрые тепличные растения стали новыми образцами для подражания: лучшими, чем плохие девочки в исправительной школе,
Она также познакомилась с язвительным тусовщиком Дином Мэттисеном, который до конца 1996 года вёл её хозяйство в Сиэтле. Театральная труппа Дина, «Негодяи»*, часто выступала в «Met». Однажды Кортни выразила желание принять участие в представлении, не зная, что будет происходить. Дин связал её, завязал ей глаза и бил мороженой рыбой, напевая «The Man Who Got Away».
В это время Кортни назначили нового социального работника, которая на самом деле потрудилась прочитать её толстое дело. Видя, что в наличии есть немного семейных денег, эта женщина порекомендовала, чтобы её подопечной предоставили юридическую и финансовую свободу от своих родителей. Суд установил трастовый фонд, который выделял Кортни около пятисот долларов каждый месяц. С этими деньгами и её доходом стриптизёрши она могла снять квартиру на северо-западе Портленда.
Лучшими подругами Кортни были Урсула Уэйр и Робин Барбер, две красивые девушки, которые были главными фигурами на портлендской панк-сцене примерно в 1981 году. Урсула работала в «Met» и называла себя Королевой Гомиков. Робин прекрасно пела. Они втроём решили создать группу, «Sugar Babylon», репетиционные сессии которой главным образом состояли из питья кофе в «Danny’s» и разговоре об особняках, одежде и частных самолётах, которые у них будут, когда они достигнут вершины чартов.
Они красили свои волосы в иссиня-чёрный цвет и высоко их взбивали, пользовались размазанной, чёрной, как смоль, подводкой для глаз и кроваво-красной помадой, драпировались в прозрачные пышные наряды из магазина поношенной одежды и носили чересчур много браслетов. «Больше было похоже на то, что мы, возможно, будем группой, — вспоминает Урсула, которая теперь поёт в портлендской группе «Candy 500». — Мы собирались и пили много вина».
Робин Брэдбери (урождённая Барбер) вспоминает, как сопровождала Кортни в гости к Хэнку в Сан-Франциско. «Он взял нас на концерт старой группы, аккомпанировавшей Джэнис Джоплин, — вспоминает она, — а потом он дал нам такой пластиковый пакет, полный таблеток ЛСД. «Вот вам, может, вы, девочки, сможете отвезти это домой и продать это вашим друзьям». Вот это да, спасибо, мистер Харрисон».
Примерно в это же время, вспоминает Робин, Фрэнк Родригес подарил своей падчерице зубную щётку. «Я не думаю, что она получала обычные вещи, которые дети получают от своих родителей. Я имею в виду, чтобы так разволноваться из-за грёбаной зубной щетки. Потому что Фрэнк на самом деле заботился о здоровье её зубов и купил ей эту зубную щётку, которая значила больше, чем, — Робин пожимает плечами — таблетки ЛСД».
Урсула Уэйр добавляет: «Каждый раз, когда Кортни получала деньги, она покупала своей матери духи «Joy», все эти дорогие подарки, и она возвращалась вся расстроенная, потому что никто не оценивал их по достоинству».
Потом появился некто Роджер и предложил Кортни шанс, который выпадает раз в жизни. Он приглашал детей на кофе в клубах, на улице. Он был своего рода агентом, говорил он, человеком, который мог помочь
Кортни уже умела раздеваться за деньги, и она с радостью согласилась на эту возможность выехать из страны, не привлекая никого из своих родителей. Поскольку у неё уже был паспорт, всё для неё произошло быстро, и вскоре она летела на самолёте в Японию.
У богато одетого японца, встретившего её в аэропорту, не было мизинца (у Якудзы есть традиция отрезать суставы пальцев, чтобы умиротворить начальников, которых они рассердили). Он конфисковал её паспорт и в маленькой блестящей машине привёз её в стрип-клуб возле Токио, где она должна была работать.
Кортни раньше никогда не видела систему, подобную этой. Все танцовщицы спали на хлопчатобумажных матрацах в одной большой гримёрке, где постоянно горели сетки от комаров. За ними минимально присматривали мама-сан и папа-сан, которые подавали им каждый день две порции риса и рыбы. Бразильская девушка, от которой Кортни унаследовала свой хлопчатобумажный матрац, оставила кучу лобковых вшей, и Кортни их ловила. Сперва вся обстановка её не беспокоила; там было, как на Марсе. Она думала о себе как о нейтральном наблюдателе, детективе, который видит слишком много. Но не было ничего, с чем бы она не могла справиться за 2 500 $ в неделю.
Она работала в клубе в дневную смену и ездила на сверхскоростном пассажирском экспрессе в Токио, чтобы напиваться каждый вечер. В барах было полно японских бизнесменов, которые делали ей слюнявые, непонятные предложения. Когда пошёл второй месяц пребывания Кортни в Японии, клуб предложил ей повышение. Ей понадобилось несколько дней, чтобы понять, что они хотят, чтобы она оказывала сексуальные услуги за дополнительные деньги. «Я не понимала того факта, что то, что я была плоскогрудой и девственницей, делало меня более ценной для Якудзы», — признавалась она спустя несколько лет.
Кортни была не готова продавать себя какому-нибудь головорезу из Якудзы или служащему-садисту. Поскольку её паспорт был конфискован, она явилась в американское посольство, которое начало процедуру депортации. Тем временем, её поместили в камеру с ещё четырьмя женщинами, филиппинкой и тремя кореянками, которые постоянно трогали её бледную кожу и волосы; говоря по-японски: иностранка, иностранка. Их пальцы были нежными, но после четырёх дней это постоянное дёргание и влюблённые взгляды казались медленной пыткой.
Кортни всё время ожидала, что появятся мужчины в костюмах-тройках и без пальцев и уведут её. Она отвлекалась, задаваясь вопросом, отдадут ли её, в конце концов, в торговлю белыми рабынями, или просто порубят её на куски и выбросят где-нибудь в мусорный контейнер. Но в итоге её посадили в самолёт обратно до Портленда. Этот эпизод стоил месяцев похвальбы в «Met».
Вскоре после возвращения в Портленд Кортни избавилась от последних остатков своей стадии рок-группи. Настало время действовать. Она купила значок «сид ЖИВ», побрилась наголо и купила гитару. Она устала от того, что другие люди решали, как она должна выглядеть, как она должна себя вести. Она жила независимо и училась играть на своей гитаре. На этой сцене она знала все входы и выходы. Судя по всему, успех в Портленде был ей обеспечен.