Корзина полная персиков в разгар Игры
Шрифт:
– Вы сейчас с фронта, Ваше Высокоблагородие?
– Эх ты, барин-барин, какой же он тебе Ваше Высокоблагородие? Да Александр Алексеевич уже давным-давно полковничьи погоны носит.
– Да, чинопочитание в русской армии слабеет, – рассмеялся младший офицер, – Бывало в прошениях обращались к генералу: «Ваше Превосходительство, высокочтимый…» и тому подобное. Всё это в прошлом.
Серёжа готов был провалиться сквозь землю и, наконец, сообразил и обратился по уставу:
– Простите за недопонимание, Ваше Высокородие 214 !
214
– Какие всё мелочи, господин подпоручик. Вы мне симпатичны уже тем, что сытую столичную жизнь добровольно на риск и грязь сменили. Ну и к тому же – сын Охотина. Молодым ещё отца Вашего помню, бравым. Отчаянный был офицер!
– Выпьем сегодня за то, чтобы в России не иссякали такие люди, как Вы, подпоручик, чтоб матери рождали и впредь сынов царю и Отечеству преданных! Вот, господин подполковник наш находился недавно в плену японском, но не в лагере для военнопленных, а был просто бесконвойным, жил в японских семьях и вскоре отпустили его под честное слово с обязательством не участвовать в дальнейших боевых действиях. Больше всего его удивило то, что в японских семьях самым ценным домашним предметом была родовая книга – семейные хроники. О чём говорит сей факт? О том, как важна для этого народа традиция и честь семьи! А что у нас теперь? Вот то-то и оно… Поэтому, Вы на меня произвели такое впечатление, господин Охотин-Младший, поступком своим прям-таки японским. Да знаете, японец дерется вдесятеро с большим вдохновением, чем наш русский. Ямато Дасаки – боевой дух рыцарей-самураев жив, представьте себе! И солдат и офицер готовы самое жизнь за микадо-императора положить! Ещё и за счастье сочтёт – протянуть ноги за Божественного повелителя Страны Восходящего Солнца. У них пропагандируется паназиатская идея, и представление об избранности расы Ямато, её особой исторической миссии. А у нас какой настрой? «Да лишь бы меня не послали на фронт» – вот какой! Ладно ещё крестьянскую семью взять: им кормилец нужен, да и всей стране кормилец-то необходим, крестьянин. А городские бездельники? Вот кого надо палкой на передовую гнать!
– Александр Алексеевич Гернгросс знает, что говорит, – поддакнул подполковник, – он и в Балканской участвовал, где отличился под руководством самого Скобелева, ординарцем у него служил 215 . Потом он и Боксёрское восстание подавлял. Ветеран Туркестана, Маньчжурии и КВЖД! За спины солдат не прячется – скобелевская школа.
– За оборону Харбина Святого Егория получил, – вставил ординарец, – Ваш Бродь, давайте следующую за Александра Алексеича, а?
– Отлично, Евдоким, за него самого поднимаем! Долей сули!
215
Гернгросс живо принял за образец скобелевское молодечество, пьяные дебоши, доброту к подчиненным, таровитость (открытость, прямота, естественность, щедрость) начальника и возвёл всё это в культ в своей офицерской карьере. В бою при Вафангоу на дивизии Гернгросса японцы сосредоточили основной огонь своей артиллерии. Так и не получив обещанного
– Да будет вам меня чествовать! Даже японцев ещё в плен не брал. Никак себя можно сказать ещё не проявил в новой заварушке.
Выпили по первой.
– Ты лучше расскажи, Евдоким, что солдаты в палатках говорят, каков в народе настрой? – обратился к ординарцу подполковник.
– Народ – дура, Ваш Бродь! Народ от сохи и никакого государственного понятия не имеет. Так вот и говорит, а что нам, мол, здесь делать – за тридевять земель от своей хаты, мол за чужую землю кровь льём…
– Кроме моих казачков с КВЖД тут и воевать-то не с кем, – задумчиво молвил Гернгросс, поглаживая обширную лысину на голове, – Одни новобранцы да дурни. А что про высокое начальство говорить… Господин Куропаткин никак ни на что не может решиться. А уже не один месяц войны прошёл, и пора бы из Маньчжурии на прорыв к Порт-Артуру идти. На что Мищенко воевода славный, а без толку на Ялу всю весну проторчал 216 . Не дали ему ничего сделать. Какие замечательные люди есть среди офицеров в Маньчжурии! Так, казаки-уссурийцы, амурцы и забайкальцы не имеют достаточно своих офицеров, но многие кадровые, как бароны Пётр Врангель и Унгерн фон Штернберг, прибывают на фронт добровольцами и становятся во главе забайкальских казаков. Деникин, уже в чине полковника, тоже руководит казачьими частями. Но проявить инициативу славным военачальникам у нас не больно-то дают. Корея незаметно стала японской. Уже и Владивосток на осадном положении – дожили! Подводные лодки во Владивосток привезли, а использовать никак не собрались. Кругобайкальская железная дорога так и не доделана, вот и затягивается подвоз боеприпасов. С весны пришлось по льду Байкала дорогу временно проложить. А у япошек-то подвоз налажен. Вот в чём беда. Наливай, Евдоким! С чёрной думой, кручиной на сердце не должно нам, офицерам!
216
Исполняющий обязанности командующего русскими сухопутными войсками генерал Линевич приказал казачьей дивизии генерала Мищенко отойти из Кореи на китайскую территорию, за реку Ялу, наблюдая Корею лишь разъездами казаков.
В дверь, нерешительно пятясь боком, вошли двое казаков, судя по форме, которая на них так и осталась – охранники КВЖД:
– Ушицу мы на всех тут спроворили, Вашскородь, сами наловили, вот…
– Присаживайтесь с нами, молодцы! – с удовольствием оглядывая крепкие фигуры коренастых уральцев сказал полковник, – Уральцы наши – цвет всего казачества, ей-Богу! В любых условиях выживут, да ещё и свежей рыбкой начальство угостят! Но и мы вас сулей, вот, угостим, молодцы.
Конец ознакомительного фрагмента.