Кощеевы земли
Шрифт:
Вскоре взобрался на вершину и Роман. Он сразу же достал карту и стал сверять видимые с высоты характерные особенности местности. Серега с любопытством пошел по плоской вершине, разглядывая ее. С первого взгляда ему стало понятно, что здесь периодически появляются люди. Следы от костра, аккуратно сложенные в небольшой выемке деревяшки, вбитые в камень металлические колья, странные, нанесенные каким-то белым составом узоры на северной стороне вершины и... тишина. Воздух, казалось, застыл. Ни ветерка, ни вообще хоть какого-нибудь звука. Внизу шевелился под ветром лес, но до вершины горы ветер не доставал. Создавалось впечатление, что гору окутал непроницаемый для окружающего мира кокон. Даже слова, произнесенные здесь, звучали не так,
– Что происходит? – Голос Смолина заметался эхом, отражаясь от невидимых стен. – Что за чертовщина?
Глаза Романа удивленно расширились. Он, беззвучно шевеля губами, пальцем ткнул за спину Сереге. Иванцов оглянулся и восхищенно замер. На краю площадки, опираясь босыми ногами на белый узор, стелящийся по Черным камням, стояла полуобнаженная женщина. Кожаная юбочка и широкая перевязь через плечо составляли весь ее наряд. Она прижала к губам указательный палец и, сделав рукой приглашающее движение, скользнула вниз по склону. Смолин зачарованно потянулся за ней. Серега попытался удержать товарища, но тот с силой оттолкнул его и бросился вслед за незнакомкой. Иванцов, осторожно подойдя к краю плоской вершинки, посмотрел вниз, но на склоне никого не оказалось. Внезапно ему в лицо ударил ветер, зашумел в округе ветвями лес, и послышались неутомимые птичьи голоса.
Все оставшееся время Серега потратил на поиски напарника, но нигде не нашел даже его следов. Создавалось впечатление, что Смолин просто растворился в воздухе вместе с красоткой, рюкзаком, радиостанцией, инструментами и картой.
Вечерело, когда уставший и расстроенный Иванцов вышел на лесную дорогу. Наступало время возвращения в лагерь. Серега побрел по укатанной колее, надеясь, что вот сейчас выйдет к нему Роман, и многое станет проще, но тот так и не появился.
С наступлением темноты Ильин подвел итоги первого дня изысканий. Ожидать результатов за такой короткий срок, конечно, рано, но по давней привычке на исходе каждого дня он для себя делал отметку о том, что сделано и что еще надо сделать. Итоги оказались скромными. Из шести групп, вышедших на разведку в поле, четыре вернулись без каких-либо результатов вообще, проплутав по лесным дебрям весь день, но сразу найдя дорогу назад, а две группы не вернулись, по всей видимости заночевав где-то в лесу. Единственным отрадным, а может, и настораживающим фактором стало то, что именно эти группы отправились в конкретные точки и от них ожидался главный результат поиска.
Начальник снова укатил в город, где, по его словам, он проводил нужные для дела встречи. Ильин ухмыльнулся – любовь начальника партии к слабому полу считалась самым уязвимым местом главного геолога, и если у того появлялась хоть малейшая возможность распушить свой седой хвост перед дамами, то он эту возможность использовал.
У костра начал собираться народ, зазвучала гитара, пошли по кругу пластиковые стаканы. Одним словом, конец рабочего дня. Возле развалин как-то незаметно материализовались вчерашние гости. Они принесли бидон крепкой браги и мешок сушеной рыбы.
– Живем, братцы! – послышались радостные возгласы притомившихся поисковиков.
Генрих и Рудольф, добродушно улыбаясь, угощали всех. Появились утаенные накануне водка и спирт, и процесс пошел. Музыка, байки, тосты, несколько небольших пьяных ссор. Все как положено.
В самый разгар попойки на дороге появился медленно бредущий человек. Он подошел к освещенному костром месту, и все узнали Серегу Иванцова. Бледный, с ввалившимися от усталости и переживаний глазами, парень походил на смертельно больного. Подойдя к замолкшим при его появлении коллегам, он молча выхватил из рук одного из них початую бутылку водки и присосался к горлышку с яростью голодного вампира. Опустошив бутылку, Иванцов посмотрел на Ильина, попытался что-то сказать,
Сергей Александрович нагнулся над блаженно посапывающим Серегой и затряс его, но тот, пробормотав несколько матюгов, свернулся калачиком и снова отключился.
– Где Рома? Что произошло? – Старший по лагерю попытался выяснить хоть что-нибудь, но вопросы Ильина пропали втуне.
– Да не тереби парня, не видишь, что ли, в сосиску Ужрался, – подал голос Генрих. – Хряпнули где-нибудь с Другом, один там же спать остался, а этот пришел. Да не тревожься, Лександрыч, ничего с ним не случится.
Места у нас тихие, в лесу, если что, тоже спокойно. Не холодно по ночам, и звери не озоруют. Очухается сам придет.
Ильин подозрительно посмотрел на аборигена – Мол кто ты такой, чтобы советы давать. Геологи, притихшие при появлении Иванцова, оживились.
– Брось волноваться, старый, мужик дело говорит. Давай парня в палатку отнесем, а утром разберемся. Все одно утро вечера мудренее, – дружно загомонили у костра.
Сергей Александрович обреченно махнул рукой и, взяв протянутый стакан, сел на подстеленную куртку. Странное поведение двух, считавшихся очень ответственными людьми геологов выбило его из привычной колеи.
Лежавшего неподвижно Серегу отнесли в палатку, и кутеж продолжился. Пошли разговоры о всяких случаях, когда люди оставались одни в лесу и что при этом с ними происходило.
– Сказки все это, – вступил в разговор молчавший все время Рудольф. – Если голова на месте, то заблудиться в лесу невозможно. Столько всяких примет вокруг, что ими не воспользоваться может только абсолютно не приспособленный к жизни человек. С голоду умереть тоже трудно. Вокруг все растет, бегает, прыгает, плавает, ползает. Дикого зверя бояться тоже не надо. Крупного – обойди, не тревожь, а мелкий – так он сам тебя боится. Человек в здешних лесах не дичь, и никто на него охотиться не будет. Кроме другого человека, конечно. А россказни о всяких там страшилищах, чудах-юдах или им подобных – все это сказки глупых фантазеров.
– Сказки? – вмешался в разговор один из рабочих, набранных в здешнем райцентре, – А две недели назад куда московские туристы пропали? Две машины в лесу пустые, а людей как корова слизнула. Все вещи на месте, микроавтобусы в исправности, а людей нет. И это в полукилометре от шоссе. Неделю вертолетами и собаками искали, МЧС районное на уши подняли. Ничего не нашли. А деревня соседняя? Там вообще одни колдуны живут. Кровь из народа сосут, порчу наводят, а потом за денежки ее же и снимают. На эти денежки и власти местные ими куплены. Да ведь если б не власти продажные, то давно бы сожгли это гнездо колдовское. Мы тут в нищете живем, горбатимся, а они жируют. Ничего, – мечтательно добавил он, – будет и на нашей улице праздник.
Генрих поднес ему кружку, рабочий одним махом осушил ее до дна и завалился на бок. Обличительная речь закончилась крепким сном. Постепенно народ стал расходиться по палаткам. Выпивка закончилась, а другого повода не спать накануне рабочего дня не появилось. Пляшущий огонь бросал блики на лица собеседников. Несмотря на глубокую ночь, дежурный по лагерю не спал и тщательно соблюдал все нормы безопасности. Он подкладывал понемногу дрова в костер, следил, чтобы огонь предательски не убежал в сторону. Над огнем грелся закопченный котелок с водой. В ночной тиши перекликались птицы и потрескивали в костре поленья. – Вот ты, Лександрыч, не один десяток лет в экспедициях работаешь, а главного не понял, – рассуждал Генрих, – ничего не бывает просто так. Вы берете у земли, но взамен ей ничего не даете. Открыли месторождение – вам честь и хвала, а затем приходят другие. Они рубят лес, копают ямы, строят дома, загаживают вокруг все, что можно. Потом, взяв то, что хотели, уходят, оставляя за собой разор и гадость. Постепенно весь мир превращается в помойку. Уже сейчас вокруг городов сплошные свалки мусора. Противно даже смотреть!