Кошачье кладбище (Кладбище домашних животных) (др. перевод)
Шрифт:
— Ну не надо, ради Бога, — сказал Луис, хотя сам сдерживался из последних сил. — Это же только на полдня.
— И этого достаточно, — ответила Рэчел и заплакала еще сильнее. Луис обнял ее, и Гэдж с комфортом вытянулся на руках обоих родителей. Когда Рэчел плакала, Гэдж обычно тоже не молчал. Но не в этот раз. «Мы ведь в полной его власти, — подумал Луис, — и он это знает».
Они с трепетом ждали возвращения Элли, выпив немало кофе и рассуждая о том, с каким настроением она вернется. Луис ушел в заднюю комнату, где собирался устроить
Когда в четверть одиннадцатого зазвонил телефон, Рэчел схватила трубку и выдохнула «Алло?», прежде чем раздался второй звонок. Луис возник в двери, ведущей из кабинета на кухню, уверенный в том, что звонит учитель Элли, чтобы сообщить, что девочка им не подходит, желудок публичного образования не может ее переварить. Но это оказалась Норма Крэндалл, которая сказала, что Джуд снял остаток кукурузы, и они могут ей поделиться. Луис вышел из дома с большой сумкой и попенял Джуду, что тот не позвал его на помощь.
— А, она все равно дерьмовая, — сказал Джуд.
— Будь любезен не выражаться так, пока я не уйду, — вмешалась Норма. Она вышла на крыльцо с холодным чаем на старинном подносе.
— Прости, дорогая.
— Без вас он не очень-то извиняется, — сказала Норма Луису и присела, поморщившись от боли.
— Видел, как Элли уезжала на автобусе, — сказал Джуд, закуривая «Честерфилд».
— Все будет нормально, — сказала Норма. — Почти всегда так и бывает.
«Почти», — подумал Луис мрачно.
Но с Элли в самом деле все было нормально. Она вернулась домой днем, сияющая, в синем платьице, потешно раздувавшемся над ее исцарапанными коленками (на одной из них виднелась свежая царапина), держа в руке картинку с двумя то ли детьми, то ли просто гуляющими джентльменами, одна туфля развязалась, лента из прически исчезла. Она кричала:
— Мы пели «Старого Макдональда»! Мама! Папа! Мы пели «Старого Макдональда»! Прямо как в школе на Картер-стрит!
Рэчел поглядела на Луиса, который сидел на подоконнике, держа на коленях Гэджа. Ребенок почти уснул. Во взгляде Рэчел была какая-то печаль, и хотя она быстро пропала, Луис испытал момент панического страха. «Стареем, — подумал он. — Так и есть. Никто не сделает для нас исключения. Особенно Рэчел. Да и я..».
Элли подбежала к нему, пытаясь показать картинку, свою удивительную царапину и рассказать про «Старого Макдональда» и миссис Берримэн одновременно. Черч терся о ее ноги, громко мурлыкая, и Элли только чудом не упала.
— Тсс, — сказал Луис и поцеловал ее. Гэдж все еще спал, не подозревая о происходящем. — Я только уложу малыша, и ты мне все потом расскажешь.
Он отнес Гэджа наверх по лестнице, согретой сентябрьским солнцем, и на лестничной площадке его вдруг поразило такое ощущение ужаса и отчаяния, что он остановился и в изумлении оглянулся, не понимая, что могло на него так повлиять. Он
«Что случилось?» — подумал он в испуге. Сердце его забилось сильнее, волосы у корней похолодели и даже немного поднялись, он чувствовал прилив адреналина к глазам. Он знал, что глаза человека при сильном страхе действительно вылезают из орбит; не просто расширяются, но выпучиваются, когда подскакивает кровяное давление. «Что за черт? Привидения? Боже, мне кажется, что что-то реальное коснулось меня здесь, на этой лестнице, я его почти увидел».
Внизу со скрипом приоткрылась входная дверь.
Луис Крид подскочил, едва не закричал, а потом рассмеялся. Это был всего лишь один из приступов беспричинного страха, порой посещающего людей — ни больше, ни меньше. Минутная паника. И все. Что там Скрудж говорил духу Джекоба Марли?
«Вы всего-навсего недожаренный ломтик картошки. В вас больше подливки, чем веса». Психологически, да и физиологически, это было, пожалуй, более верно, чем казалось самому Диккенсу. Здесь не было духов, по крайней мере он в них не верил. Он повидал за свою врачебную карьеру две дюжины мертвецов, и ни у одного из них не было никаких признаков души.
Он отнес Гэджа в его комнату и уложил в кроватку. Когда он укрывал сына одеялом, руки его еще дрожали, и он внезапно вспомнил о «выставке» его дяди Карла, где не было ни новых автомобилей, ни телевизоров с ультрасовременными приставками, ни моек со стеклянным окошечком, через которое можно было видеть все чудесные операции. Там стояли только гробы с поднятыми крышками, заботливо подсвеченные. Брат его отца был могильщиком.
«Великий Боже, отчего же этот ужас? Прогони его. Избавь меня от него!»
Он поцеловал сына и сошел вниз послушать рассказ Элли о ее первом учебном дне.
8
В эту субботу, когда закончилась учебная неделя Элли, а студенты еще не вернулись в кампусы, Джуд Крэндалл перешел через дорогу и подошел к семейству Кридов, расположившемуся на лужайке. Элли только что слезла с велосипеда и теперь пила холодный чай. Гэдж ползал по траве, изучая жуков, а некоторых, возможно, и поедая; он не был особенно разборчив в источниках протеина.
— Джуд, — сказал Луис, поднимаясь. — Позволь предложить тебе стул.
— Нет, не надо, — Джуд был одет в рубашку с открытым воротом, джинсы и зеленые ботинки. Он поглядел на Элли. — Ты еще хочешь узнать, куда ведет эта тропа, Элли?
— Да! — воскликнула Элли, немедленно вскакивая. Глаза ее засверкали. — Джордж Бак в садике сказал, что это звериное кладбище, и я рассказала маме, но она велела не ходить туда без тебя.
— Вот я и пришел, — сказал Джуд. — Если ты не против, то давай сходим туда прямо сейчас. Только надень башмаки покрепче. Земля там болотистая.