Кошачье шоу
Шрифт:
— Тебе не хватает проблем здесь?
— Точно. Но старые друзья это старые друзья.
— Они не туристы?..
— Нет! — он засмеялся, представив Серафину и всю приходскую компанию туристами, а потом понял, что Шейла теперь примется хитростью выбивать из него объяснение, отчего идея о туристах показалась ему такой абсурдной. — Моя старая учительница вышла здесь на пенсию. Я помогаю ей со странной проблемой, ну и так дачее.
— Прямо мистер Рвусь Помочь, — сказала шутя улыбающаяся Шейла. — Всегда добр к пожилым дамам и собакам.
Видимо, она испытала
— Кошкам, — поправил он, ничего больше не говоря. Потом он развернул стул к белой звуконепроницаемой стенке.
— Значит, ты устал быть мастером на все руки, — продолжала Шейла.
— Мда, — ответил Мэтт, размышляя, под какую категорию домашних дел попадает обязанность снимать с креста распятых котов.
Ему не хотелось говорить об этом, и даже думать. Так что как только загорелась лампочка, он бросился к наушникам. Он почувствовал, что Шейла подошла и встала у него за спиной, буквально нависая над ним.
— «Контакт», — ответил он. Кто бы ни был на линии, он вряд ли выдержит дыхание вперемешку с вопросами у него над головой.
Зазвучал голос: мужской, нервный. Мэтт почувствовал, как его пульс учащается от волнения, бьется в такт его речи, как его разум рисует портрет звонящего. Он снова подключился к анонимной, далекой ночи. Нависающая над ним Шейла выпрямилась и удалилась, потерпев поражение.
Мэтт облегченно выдохнул, потому что мужчина говорил слишком быстро, и расслышать этот уход он не мог. Теперь Мэтт слушал только его, его проблемы, его страхи, его сиплый, полный отчаяния голос. Он снова сливался с кем-то, кому была нужна помощь, кто не требовал ничего больше. Мэтт начал дышать глубже и спокойнее, как атлет, принимаясь вслушиваться, концентрироваться, настраиваться на решение. Ничто так не успокаивало психику, как проблемы других.
К его счастью, линии почти все время были заняты, ему постоянно звонили, а он бросался на них, как голодный. Это не давало Шейле предложить еще какие-нибудь услуги и ждать от него ответов. Его и так уже обязали отвечать перед более, чем достаточным количеством женщин. Лейтенант Молина, Темпл, сестра Серафина.
И все же, где-то на задворках своего сознания, точно листья, водоворотом кружились проблемы церкви Девы Марии Гваделупской.
Его часы показыали 2:30 ночи, когда первая линия снова замигали, и он нажал кнопку ответа.
— «Контакт». Чем могу вам помочь?
— Помочь пожилой даме, вокруг дома которой происходят загадочные вещи, — послышался уже знакомый голос.
— Сестра Серафина, что случилось? Она вздохнула:
— Прости, что звоню тебе, Маттиас, но полиция не поможет, а у меня теперь есть твой номер, так что ты влип.
— Вы можете звонить мне, когда захотите, — заверил ее Мэтт. — Так в чем проблема?
— Во-первых, сестра Мария Моника слышала какой-то шум со стороны дома мисс Тайлер.
— Сестра Мария Моника слышала?
— Точно, — обычно звонкий, неунывающий голос Се-рафины вдруг сделался мрачным. — Я выглянула в окно и заметила свет на
В течение долгой паузы Мэтт вообразил себе дюжину равносильных по кошмару сценариев. Темпл могла бы им гордиться.
— Он был… совсем плох, Мэтт. Он хотел пойти и поблуждать по кустам со своим фонариком и настоял. Конечно, он… мы… ничего не нашли, но в конце концов, этот его голос и гнев. Я все-таки сумела увести его обратно домой. Мэтт, ты нужен ему.
— Я не нужен никому! Я больше не практикую…
— Отец Эрнандес распадается буквально у меня на глазах. От него теперь так мало проку. Я знаю, то, что он пьет, не самая главная проблема; это — симптом. Единственная альтернатива — пойти к епископу, но отец Эрнандес такой гордый человек, а приход в такой деликатной ситуации с этой кампанией по сбору средств…
— И я — лучший вариант, который вы можете предложить, — прервал он немного резко.
Она предпочла не обижаться на его злость.
— Да, — просто сказала она. — Пожалуйста.
— Что вы хотите, чтобы я сделал?
— Приезжай сюда после работы. Поговори с ним. Я думаю, отец отчаянно нуждается в ком-то, с кем можно поделиться своими проблемами, своим горем, поделиться с таким же человеком, как он. Со мной он говорить не станет, потому что я — женщина, что он, наверное, расценивает, как ужасную неудачу.
— А со мной станет?
— Возможно. Мэтт, я не знаю, что еще сделать.
— Думаете, вы сможете снова завоевать меня, возлагая на меня обязанности, которые я исполнял раньше?
— Нет, но я думаю, ты сможешь отвоевать отца Рафа у того, во что он превратился.
— Неужели я так хорош?
— Ты единственный человек, который поймет. Он может так подумать.
— Но он не понимает меня.
— В этой ситуации это не требуется. Нам нужно понять его и дать ему понять, что бы он ни думал, это не так плохо. Его уединение исказило его разум.
— Так же, как и пьянство. Вы просите меня о чуде.
— Не о чуде, а о заботе доброго пастора.
У Мэтта вырвался усталый, короткий, как лай собаки, смешок:
— Я вызову такси и смогу быть у его дома в три тридцать, — он не хотел опять впутывать Темпл, не в этот раз точно. К тому же, он не мог бесконечно использовать ее, как такси в его собственное прошлое. — Повезло вам, что мы живем в Лас-Вегасе, в городе, который никогда не закрывается.
— Мэтт, это Чикаго должен быть городом, который никогда не закрывается. Однако экономический кризис приложил немало усилий, чтобы закрыть-таки его. Мне кажется, что консультирование — единственная профессия, которая никогда не останется без клиентов.