Кошечка из Сакурасо 3
Шрифт:
Тем временем Рюноске вёл себя тихо. Стало интересно, не одумался ли он, и Сората повернулся к нему, но тот сидел как ни в чём не бывало. Словно уже позабыв недавнюю перебранку, Рюноске возился со смартфоном и не издавал лишнего шума лишь потому, что тачскрин бесшумен.
Несмотря на то, что Рюноске всё больше и больше его бесил, Сората покорно выполнял все требования Кохару. Вскоре, минут через тридцать, Кохару вдоволь наиздевалась над ним, и Сорате разрешили сесть на стул. Некоторое время Кохару ещё приглядывала за парнем,
Убедившись, что беда миновала, Сората ещё раз глянул на Нанами. Она прилежно записывала материал. И полностью игнорировала взгляды парня.
Немного подумав, он пододвинул парту к Нанами. У себя в тетради с краю он написал сообщение и показал его девушке.
«Что будешь на ужин?»
Нанами скользнула по Сорате взглядом.
«А спросить у своей грудастой нахлебницы?»
Слова укололи подобно кинжалу. Уже с самого начала Нанами врубила враждебность на полную. Но старт неплохой, она хотя бы не игнорировала его. Тут-то и проверится искусство Сораты вести переговоры. Хотя откуда этому искусству взяться в его репертуаре...
«Да и с чего бы мне любить большие?»
Тема разговора каким-то образом переместилась на сиськи, и Сората непроизвольно бросил взгляд на грудь Нанами. Не то чтобы у нее были маленькие, подумал он. Девушка заметила его взгляд и бросила в парня ластик.
— Ай!
Получив ластиком прямо в лоб, Сората поднял его с пола и вернул Нанами.
«Опять извратился.»
«Из гусеницы в куколку?»
«Из человеческих отбросов в просто отбросы.»
Только начался второй семестр, а Сората уже и человеком перестал быть. Переговоры провалились? Нет, только если сдаться.
«В-всё равно нужно поговорить.»
«Хочешь ведь поговорить о Масиро?»
Нанами попала в самую точку, и Сората остановил автокарандаш.
«Сколько ты ещё будешь её избегать?»
«Это меня избегают.»
«Правда?»
«Наверное.»
«Тогда спроси у неё сам.»
«Что?»
Нанами убрала руку, и стоило Сорате увидеть написанное, как его рука с автокарандашом задрожала.
«Вернётся ли она в Англию?»
Сората оторвал руку от стола, чтобы закрыть неприятные слова.
«Она сказала, что не вернётся.»
Чтобы написать это, ему пришлось как следует изловчиться.
«Но верится с трудом.»
Во что верится? И кому? В Масиро, в сказанное ей или собственные чувства?
Всё это понемногу накапливалось в Сорате и в итоге вылилось в нескончаемую тревогу. Масиро сказала Рите, что не вернётся, но чем больше проходило времени, тем призрачнее казались те слова — а говорила ли она на самом деле так, или ему причудилось?
«А вдруг ей правильнее уехать?»
Какой там правильно, тут же ответило внутреннее я. А вот написать уверенности не хватило, и автокарандаш не сдвинулся даже на миллиметр.
В глубине души Сората понимал, что не хочет отпускать Масиро домой.
«Может, сегодня?»
«Что?»
«Позвать родителей Масиро.»
У Сораты защемило в груди. Слова оставили на сердце незримые раны.
Он не знал, какие родители Масиро люди. Не знал, что они могут сделать. Но, по крайней мере, он понимал, что взрослые отличаются от детей. В последний день летних каникул, на презентации в рамках «Давайте сделаем игру», Сората внезапно осознал для себя, что его жизнь проходит в тесном обществе, ограниченном школой. Аж до боли...
Если родители серьёзно захотят забрать Масиро назад, вероятно, на их пути не возникнет никаких препятствий. Как говаривала Рита, нужно лишь подать заявку в школьное управление и лишить Масиро права жить там, где она живёт в Японии. Какой там Суйко, какое Сакурасо, ей попросту негде будет жить. Пусть даже ему объяснили, что их жизни висели на волоске, Сората, как ни странно, нисколько не удивился.
Потому он мог себе живо представить, что будет испытывать, если наступит будущее, в котором Масиро забирают в Англию.
Пускай он понял всю критичность ситуации, прошла уже неделя.
«Есть то, что уже не исправишь.»
Написанные Нанами слова легли камнем на грудь. Чтобы выпустить боль наружу, Сората нацарапал автокарандашом следующее.
«Ты прям вся такая правильная.»
Нанами изумлённо покосилась на него.
«Ляпнул лишнего. Прости.»
Всё как и сказала Нанами. Однако Сората не был взрослым, который покорно примет судьбу, понимая, что Масиро может исчезнуть, как и не был ребёнком, который будет эгоистично размахивать кулаками, настаивая на своём.
Его чувства постоянно болтались в подвешенном состоянии. И не склонялись в какую-то одну сторону. Хоть внутри он и не хотел, чтобы Масиро уехала, все же не мог отделаться от мысли, что Масиро должна вернуться в мир искусства, как увещевала Рита, и проявить себя там. Но при мысли о том, что приедут родители... что не станет Масиро, у Сораты трепетало сердце.
Пребывая два-три дня в таком состоянии, Сората метался от одной идеи к другой, словно стрелка поломанного компаса.
«Нас всех это касается.»
Нанами пристально посмотрела на него. Он-то понимал: Нанами тоже беспокоилась. И точно так же не могла найти выход из положения, которое может привести к отъезду Масиро. Потому это касается их обоих. Сейчас требовалось не отворачиваться от проблемы, а повернуться к ней лицом, пускай и с показной храбростью. Но если он хотел двигаться вперёд, слова Нанами не должны его сломить.
«Попробую поговорить с Сииной», — записал в углу тетради Сората.
«Да пожалуйста.»
На ответ Нанами он едва заметно улыбнулся.