Кошечка из Сакурасо 4
Шрифт:
Казалось, они приближались к самой сути.
«Рюноске-сама, Котаро-сама и Акеми-сама всюду ходили вместе, всё делали вместе, и их отношения крепчали день ото дня.»
«И, и?»
«Однажды Рюноске-сама влюбился. В Акеми-сама. Однако тогда он уже знал. Что душа Акеми-сама лежит к Котаро-сама…»
Совсем уж невероятное развитие истории.
«И тогда Котаро-сама честно высказался Рюноске-сама. О том, что у него есть любимый человек и Котаро-сама очень волнуется. Услышав это, Рюноске-сама тут же догадался, что Котаро-сама очарован именно Акеми-сама. Упрятав собственные
«Эм, Горничная, ну а ненависть к девушкам точно связана с этой историей?»
«Это случилось в ночь на Рождество.»
«Горничная, ты порой спецом меня игноришь?»
«Вне всяких сомнений (усмешка).»
«А на это ответила, да?!»
«Далее начинается самое интересное, потому, если не помолчишь и не послушаешь, вышлю тебе что-то типа вируса. Цыц, цыц!»
«Что-то типа? Вирус он и в Африке вирус! А эти твои “цыц, цыц” убивают всю миловидность!»
«И в рождественскую ночь произошёл неприятный случай.»
«Опять игноришь!»
«Чтобы дать им побыть вдвоём, Рюноске-сама не явился на вечеринку, которую они запланировали втроём. Желая, чтобы они раскрыли друг другу чувства и укрепили связь, Рюноске-сама проводил холодный вечер в одиночестве.»
«О как.»
«И тут к нему почему-то приходит Акеми-сама. Почему-то запыхавшаяся…»
Неужели она поняла, что на самом деле любит Рюноске? Они сблизились, начали встречаться, но в итоге ничего толкового не вышло — это нанесло Рюноске душевную рану, и он возненавидел девушек?
«Акеми-сама посмотрела в лицо Рюноске-сама и со всей силы ударила его по щеке.»
«Э?»
«А потом ещё дважды.»
«П-почему?!»
«Потому что Котаро-сама был пленён красотой Рюноске-сама. Узнавшая об этом Акеми-сама обругала Рюноске-сама: “Козёл! Вороватый кошак! Хотя нет, вороватый дракон!” — чем оставила у него на сердце неизлечимый шрам.»
«Мда-а.»
«Те события сделали из Рюноске-сама страшного женоненавистника… Та-дам.»
Получается, Рюноске любил Акеми, Акеми любила Котаро, а Котаро неровно дышал к Рюноске, — настоящий любовный треугольник.
«Потом Рюноске-сама нашёл живых девушек бесполезными и с головой ушёл в разработку меня.»
«Я и представить себе не мог.»
«Что сказать, я всё это сама выдумала, так что не воспринимай серьёзно. Хотя ты вряд ли принял мой рассказ за чистую монету (хи-хи).»
«Эй, стой!»
«Немыслимо, чтобы я трепалась о секретах Рюноске-сама, не так ли? Вот правда, Сората-сама, обезьяна и то умнее вас. Вы Обезьяна-сан!»
«Под обезьяной ты имела в виду тупицу, да?»
Столько гадостей ему наговорила. Вернее, так умело его развела… До какой же ещё степени Горничная будет развиваться?
— Канда. Ты доволен?
— Ты всё время читал нас?!
— Разумеется. Ты забыл, что письма адресуются мне?
— Нет, ну, нет, конечно… В смысле, ответь уже Рите!
— Отвечает Горничная.
— Какой смысл, если отвечаешь не ты?
— Почему?
— Потому что, если ответишь ты, думаю, она обрадуется.
— Канда,
— Дружите вы или нет, нравитесь друг другу или нет — отдельный вопрос, но хотя бы сказать ей «спасибо за рисунки для Няборона» мог бы. У неё ведь клёвые фоны вышли, разве нет?
Строго говоря, ни один из рисунков Риты ей не пришлось переделывать. Чего ещё ожидать от настоящей художницы. По возвращении в Англию она вновь стала рисовать, пускай и хотела когда-то бросить.
— Ясно, твоя мысль мне понятна.
Согласившись, Рюноске запустил почтовый клиент.
Молниеносно напечатав что-то на клавиатуре, он тут же отправил письмо. Сората не удержался и глянул на содержание.
«Хорошо поработала. Можешь гордиться», — только и настрочил Рюноске.
— Какой же ты надутый...
Конечно, между Японией и Англией есть разница во времени — девять часов. На той стороне света только началось утро, потому Рита увидит письмо от Рюноске немногим погодя. А когда увидит, вне всяких сомнений засыплет Сорату жалобами.
Пока парень ругался с Рюноске, к ним пожаловало ещё двое посетителей. Оба в форме Суйко… Сората хорошо их знал.
— Добро пожаловать… О, Аояма? И Мияхара.
Вместе с Нанами пришёл Мияхара Даити из соседнего класса. Он тренировался в клубе плавания и обладал подтянутым телосложением, а также довольно высоким ростом, и в целом производил грозное впечатление. Но Сората знал, что характером тот походил на ребёнка и, несмотря на свою внешность, вёл себя дружелюбно. А всё потому, что в прошлом году с апреля по июль они жили в одной комнате, в обычном общежитии. Даже когда Сората пришёл с белой кошкой Хикари, Даити не выпучил глаза и помогал всем, чем мог. И даже после того как Сорату выперли в Сакурасо, Даити оставался одним из немногих приятелей, с кем Сората поддерживал связь.
— Ку, Канда.
— Откуда ты, Мияхара?
Даити изогнул своё здоровенное тело и горделиво показал повязку на левой руке, на которой значилось «Организатор фестиваля».
— Мияхара… Разве ты раньше не твердил с пеной у рта, что ни за что не пойдёшь в оргкомитет?
— Э? Правда? А я слышала, что он всегда только этого и хотел, — озадачилась Нанами.
— Не говори глупостей. Я безумно туда хотел.
За спиной недовольного Сораты раздался характерный звук клавиатуры.
— Акасака-кун как всегда филонит.
Нанами неожиданно прищурилась и вгляделась в Рюноске. Да так, словно ястреб выслеживает добычу. Вероломно зайдя за стол-кассу, она приблизилась к парню. По пути извлекла из картонной коробки какой-то здоровенный кусок ткани.
— Канда, убери этот Хвостик. Мурашки от неё.
— Хотелось бы подчеркнуть кое-что — в моём словаре попадаются слова, которые недопустимы в жизни.
— Акасака-кун, если ты ничем не занят, хотя бы надень это, продажам не помешает.
Нанами резко расправила одежду, и в её руках оказалась форма официантки с кучей оборок. Похоже, постарались их одноклассницы, ночи напролёт корпевшие над подходящим дизайном. Если учесть, что с тканями работали новички, конечный продукт вышел весьма недурным.