Кошечка из Сакурасо
Шрифт:
— По их мнению, я был балластом, тянущим Мисаки вниз. Я множество раз слышал подобное, но мне впервые сказали это в лицо. «История средняя. Персонажи тоже средние. Диалоги неинтересные. Сборы получились хорошие, но чувствовалась работа новичка». Услышанное сильно меня ранило. Вот почему я пытался всё на ком-то выместить, чтобы прийти в себя.
— И я попался под горячую руку?
— Угу. Не человек, а мешок с песком, которого нокаутирует даже один удар.
— Это слишком.
— Я постоянно
— Раз ты занялся рефлексией, расскажи мне… Что ты собирался тогда сказать.
— Что я собирался сказать… Думаю, не стоит и дальше игнорировать проблему.
Дзин тихо посмеялся.
Даже когда он выглядел беспомощным, ему это шло.
— Почему это не может быть Мисаки-сэмпай?
Настолько её любить, чтобы ревновать к ребёнку, настолько ей дорожить, но не делать попыток сблизиться.
Ранее он уже говорил, что не хочет ранить Мисаки.
И когда он понял причину, то увеличил между ними расстояние.
— Талант — это то, что привлекает людей, но в то же время истощает их. Чем ты ближе к такому человеку, тем сильнее тебя рвёт на части.
— Ты про Мисаки-сэмпай?
Дзин согласился, показав это взглядом.
— Они живут в ином от нас мире. Настоящие монстры, с которыми мне не сравниться. С точки зрения нормальных людей, вроде меня, они летают выше небес. За облаками, где я их даже не увижу.
Дзин всё смотрел в небо.
— Мисаки живёт в таком мире.
— …
— Так что иногда я хочу сломать её.
— Это…
— А что насчёт тебя? Как думаешь, на какой ты стороне?
Спрашивая это, Дзин смотрел на Масиро, вешающую бумажку с желанием.
Масиро повернула голову, чтобы взглянуть на Сорату.
Тот посмотрел на её юкату и ответил Дзину:
— Для Мисаки-сэмпай таланты и умения не имеют значения.
— Я тоже так думаю. Но не могу придумать другой способ сократить между нами брешь, кроме как сдаться, потому не знаю, как с ней быть. Пока я не смогу гордо стоять рядом с ней, мне не будет покоя.
— Так вот почему ты остаёшься в стороне?
— Хочешь сказать, это бессмысленно? Хотя я понимаю, что не могу любить никого, кроме Мисаки.
— Хочешь сказать, что ты не можешь изменить свои чувства, но при этом продолжаешь крутиться около множества девушек и делаешь всё возможное, чтобы задеть чувства Мисаки. Я просто не могу этого понять.
— Если столько знаешь, то хватит трындеть.
Он вспомнил, что Мисаки написала на оборотной стороне записки с желанием.
— Чувства Мисаки-сэмпай не изменятся. Скорее, кто-нибудь зарежет тебя.
— Ха-ха, а это вполне возможно.
— Не причиняй Мисаки-сэмпай ещё больше боли.
— Если Мисаки так сильно
— Ты ведь шутишь?
Дзин решил не отвечать и сразу сменил тему.
— Пока я не смогу противопоставить что-то талантам Мисаки… Я не могу быть с ней.
Он не мог ни у кого спросить, добьётся ли когда-нибудь задуманного.
Он не хотел услышать отрицательный ответ.
Дзин закончил разговор и затопал прочь. Когда он ушёл, Масиро пошла к Сорате, будто сменяя Дзина на дежурстве.
Когда она встала рядом, у парня пересохло горло.
— Что пожелал Сората?
Его бумажка для желаний оставалась до сих пор пустой.
— А ты что?
— Не скажу.
Масиро взглянула на бамбук.
— Пожелала приз?
— Не нужен.
— О, и почему?
— Я получу его собственными силами.
Она совсем не хвасталась. Её ясные глаза выражали уверенность, а фигура в юкате выглядела очень убедительно.
— Ты и правда удивительна…
— О чём ты?
— Такая уверенная в себе.
— Потому что Сорате понравилось.
— Если не выиграешь, то не вини меня.
— Аяно тоже сказала, что получилось хорошо.
— Правда?
— Я должна стать первой или второй. Всё зависит от финальной оценки. По крайней мере, о моей работе сделают специальную заметку. Я верю Аяно.
— Когда буду известны результаты?
— Первый этап 19-го.
— В этом месяце?
Масиро кивнула, не меняя выражения лица.
Осталось меньше двух недель. По какой-то причине Сората начал беспокоится. Они не узнают результаты, пока их не объявят.
Всего в конкурсе участвует около 700 или 800 человек. Из призов были: главный, золотой, серебряный и две специальные заметки. Так что на деле призёров получалось крайне мало.
Слишком узкая дверь, чтобы пройти через неё.
Поэтому Сората решил пожелать Масиро успехов с её дебютом. Он решил повесить бумажку так высоко, как мог, чтобы Масиро не увидела её.
Масиро стояла рядом с ним и смотрела на бамбук, пытаясь увидеть его желание. Её тонкие губы в свете луны привлекли внимание Сораты. Он хотел смотреть на них и дальше. Он хотел протянуть руку и прикоснуться к ним.
— Что?
— Ничего…
Он не мог сказать, что рассматривал её. Чтобы скрыть растущий пульс, он попытался сменить тему.
— Сиина, тебе и правда идёт юката.
— …
— …
И говорящий, и слушающий внезапно замерли.
— Я-я не имел в виду ничего такого!
— Ага…
Зачем он так сказал? Зачем он сказал одну правду, пытаясь скрыть другую? Ему захотелось засунуть голову в песок. Но убегать сейчас было бы ещё более неловко.
— Оно сбудется, правда?